Но их он летом тоже сгубит.
Он бросил нас в тоске-печали.
На дне своих красивых фраз,
Наверняка плевал на нас,
А мы сильнее только стали.
Всё от него в тебе – до мыслей.
О как вы точно схожи с ним
Непослушанием своим!
Вам с ним порядок бы по числам…
Я уходить не соглашалась…
Я их ему всегда мешала
В календарях, винюсь, бывало…
Но это всё такая малость!
До тёплых дней и до капели
Я с ним подольше быть хотела,
Пока юна, упруго тело,
Пока любовь во мне кипела…
Но он не слушал, отдалялся…
Теплом её заворожённый
И солнцем ласковым сожжённый
К Весне-красотке приближался.
Я млела… таяла и млела
И ненавидела любя,
Всё глядя, глядя на тебя…
Похожи с ним вы – в этом дело…
– Но, мама, я здесь не виновен.
И пусть отец наш, Новый год,
Другим подарки шлёт и шлёт.
В том он, не я, пойми, греховен!
Он уходил – я ж оставался.
Я верен был всегда тебе:
С Весной и Осенью в борьбе
За седину твою сражался.
Я защищал несносных братьев.
Я прикрывал их лень и праздность.
В ответ в меня летели камни,
А дело всё в каких-то платьях?!
Не виноват, что вы несчастны.
Пред вами я не виноват!
Решил не зря я час назад:
Свиданья наши впредь опасны.
Я покидаю дом родимый.
Вам будет лучше без меня.
Когда капель придёт, звеня,
Не поминайте больше сына.
Всё-всё пройдёт и я остыну
В долине северных широт.
Где крёстный Декабря живёт,
Я с глаз долой навеки сгину.
– Нас покидаешь, как отец…
Ну что же, скатертью дорога!
Не приближайся до порога
Ты дома родного, юнец!
Февраль исчез – осталась дымка:
Ищи-свищи – не разыскать.
А у стола седая мать
Печально смотрит фотоснимки.
Она корила и бранилась,
В груди храня кусочек льдины.
Она тогда познала сына,
Когда его легко лишилась.
Февраль с тех пор не любит шума.
Живя у Севера в покоях,
Он жизнь свою иначе строит
И шьёт для матери костюмы.