Из города можно было спокойно и выехать и въехать обратно. В Париже, в общем, было спокойно и безопасно. Известен случай, когда при штурме Парижа было открыто кафе на Монмартре, где посетители обсуждали новости дня, хотя слышалась перестрелка. Но это все было следствием того, что русский Император в своем обращении к французам обещал им спокойствие и ненасилие со стороны русских войск, если город будет сдан, иначе будет штурм, после которого французы не узнают свой город. Русские всегда держат данное слово. Этим запад пользуется в своих целях и сейчас.
Но пруссаки отличились: перепились, разграбив винные погреба. Русские себе подобное не позволяли, «вежливость» русского солдата еще с тех времен. Но разговоры о чересчур строгой дисциплине, ограничивающей их в возможности попользоваться правом победителей имели место, тем более армия видела, что в Москве и в других городах России творили «лягушатники» и их европейские холуи.
Накануне взятия Парижа больше всего именно казаков изображали исчадиями ада. В карикатурах-страшилках, расклеенных по городу, казаки изображались с ожерельями из человеческих ушей, любивших все поджигать и пьянствовать, и спящих в беспамятстве непременно в лужах, без медведей тоже не обошлось.
Но именно на их долю выпал особенный успех у парижан: купаться в Сене совершенно без одежды, поить и мыть там же своих коней – такого французы не видели никогда. Парижские мальчишки надолго запомнили казаков за их щедрость и сувениры, за возможность проехать с казаком на его коне. В целом казаки оставили о себе добрую память, хотя и не отличались особенной деликатностью. Француженки с удовольствием учили их этой деликатности. Сами казаки называли это триктрак.
Русские удивлялись любви французов к лягушачьим лапкам, а французы -привычке русских все есть с хлебом.
Европейцы были поражены калмыками на верблюдах. Дамы падали в обморок, видя верблюда и всадника на нем. Один вид колмыков с луками и стрелами наводил ужас. Их боялись по настоящему: бородатые солдаты жгли костры на берегу Сены и что-то жарили. Если жарили мясо, то чье?… Слухи ходили разные.
Позже жена наполеоновского генерала А. Жено, герцогиня Абрантес, в своих мемуарах упоминала об эпизоде со знаменитым казачьим атаманом Матвеем Платовым, случившемся с ним в Шампани: он взял на руки маленькую девочку, а её мать тотчас же бросилась с криками ему в ноги. Генерал не мог понять, что кричит ему эта обезумевшая женщина. Оказалось, что она просит его «не есть её дочь» (!).