Попросила помощи у подруги матери, которая жила в доме напротив, обещала заплатить. Попросила и меня, и Владимира присматривать за ней. И уехала.
Так прошло две тягостные недели. Нина совсем не поднималась с постели, временами проваливалась в забытье, речь становилась бессвязной.
Мы, в общем, чужие люди, дежурили у ее постели по очереди…
Владимир оказался удивительно внимательным к Нине. Не оставлял ее, насколько мог, помогал в уходе. Но основные тяготы легли на Ольгу, подругу Марины.
Валя звонила, иногда (не каждый день) появлялась и сразу же жаловалась на усталость и плохое самочувствие. Ее интересовало, сколько бабушка еще проживет. Мне говорила о том, как она нуждается в отдыхе и о своих планах поехать в Черногорию, там ее ждут знакомые. Но сможет не сейчас, а через полгода, когда вступит в права наследства и распорядится недвижимостью. И все это – при живой еще бабушке!
Я не выдержала, спросила:
– Почему ты тянешь с хосписом? Ты же видишь, и она, и мы —замучились. Нина Ивановна нуждается в профессиональном уходе.
– Скоро. Направление надо взять, справки еще не готовы, да и оплачивать дорого. Подожду, – ответила она.
За счет нас, фактически посторонних людей, она устраивала свои дела!
Только за сутки до ее смерти Нину Ивановну, наконец—то отправили в хоспис.
В крематории прощались с ней лишь Владимир и Валя с ребенком. Мужа ее так никто и не видел.
На поминках были внучка Валя, с годовалым сыном и вдруг объявившимся племянником с женой, Владимир, подруга дочери и я.
На скромном, наскоро собранном поминальном столе, стояла фотография молодой, симпатичной женщины. Суровой и волевой. Волосы гладко зачесаны. Губы сжаты, взгляд холодный, непроницаемый.
Говорили мало. В тишине позвякивали приборы. Эти звуки прерывались, словами сожаления, короткими воспоминаниями.
Я погрузилась в тяжелые раздумья. До меня, словно в тумане, доносились слова племянника:
– Эх, жаль тетю. Всю жизнь работала, а счастья так и не увидела, – говорил он, с аппетитом обгладывая куриную ножку.
Владимир, разливавший по бокалам спиртное, ответил ему:
– Не могу согласиться. Нина Ивановна достойно, и, думаю, счастливо прожила свою жизнь, – уважительно сказал он. – Много работала. Одна подняла на ноги дочь, дала ей образование. Да и тебе, – обращаясь к внучке, – и квартиру купила и обстановку. А наследство какое? Одна дача с насаждениями – ой, как недешева сейчас! А сколько она на ней горбатилась?