Валя недовольно поморщилась, но ничего не ответила, только согласно кивнула головой.
Видеть это было неприятно. Я-то была в курсе ее планов. Не будет она работать на даче, продаст за бесценок бабкину радость, променяет ее на отдых на море, за границей.
Грудь сжимало сознание несправедливости отношения к Нине, к ее трудной прожитой жизни.
Но где то мерило правильности прожитых лет? Прав Владимир – всю жизнь «горбатилась» для дочки, для внучки. А была ли счастлива? И так мгновенно покинула эту жизнь, оказавшись, по существу, никому не нужной? И, очень скоро, я уверена, станет всеми забытой?
При жизни мы всего хотим, как будто награждены бессмертием. Но получаем ли?
И мысленно пожелала: Пусть земля тебе будет пухом, Нина Ивановна. Может там, в небесном мире, ты обретешь покой и счастье?
Начало марта тогда выдалось теплым, апрельским. Сквозь облака светило солнышко. Я возвращалась с пакетами из магазина и присела на лавочку у нашего подъезда.
Вспомнилась Нина. Никогда уже не увидит она ни этого солнышка, ни своей любимой дачи, не ощутит весеннего тепла и свежего воздуха.
Я тогда впервые задумалась. Три несчастных поколения. Мать, дочка, да, пожалуй, и внучка.
Что это? Рок? Или так сложилась их судьба?
Рок – это то, что неотвратимо, что изменить нельзя. Свою же судьбу можешь строить сам – но в определенном равновесии, гармонии, соизмеряя собственные силы и устремления – с силой Судьбы
Так ли строила ее Нина?
Почему судьба так сурово обошлась с ней? И с ее семьей?
Видно, за все в этой жизни надо платить. Нельзя, по словам А.С.Пушкина, «сохранять к судьбе презренье…».
Когда, кем и как, было нарушено эта гармония и равновесие в ее семье? Я так и не смогла найти ответ на свои вопросы.
Солнышко вдруг спряталось и сразу подул колючий, холодный ветерок. Как призрачно и обманчиво все в этом мире…
В растрепанных чувствах и мыслях я побрела к себе домой.
Смерть предстоит всему. Она закон – а не кара.
Откуда-то донеслись звуки музыки. Мягкий, теплый мужской голос задумчиво пел известный романс на слова Есенина. Я прислушалась. Пелось как будто для меня. Строки хорошо знакомого есенинского стиха вдруг так остро врезались в душу, что я остановилась.
Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь.