Маркиз де Норпуа. «Письма»
Деревня наша, Питерка, располагается на берегу широкого пруда, который во времена моего детства ещё не настолько зарос тиной, как сейчас, и вода в нём была заметно прозрачнее и добрее к тем, кто в ней купался. Траурный серый цвет глади реки при пасмурной погоде контрастировал с сочной зеленью молодой травы. Но при отличном солнечном дне рябь пруда поблёскивала яркими, резавшими глаза и поднимавшими настроение бликами, одной своей игрой в солнечные зайчики на воде, навевавшими мысли, что жизнь прекрасна и замечательна, и всё будет отлично, раз природа так радуется, а иначе в подобный день и быть не может. В самом широком месте, от одного края пруда до другого, расстояние составляло примерно 3—4 км. На противоположном его берегу различались заросли, подходящие, местами, почти вплотную к воде. Лес этот начинался непосредственно за жильём и являлся излюбленным местом грибников и ягодников. Места там, относительно сухие и даже после дождей земля редко пропитывалась водой до состояния бездорожья и распутицы, изрядно затруднявших поездки в лес, находившийся по левую сторону от Светловки, в низине, на севере.
Дорога, ведущая в Питерку, пролегала вдоль речки Светловки, и рассекала селение на две части. Одна часть, бо́льшая, не имеющая отличительного названия, оставалась по левую руку от неё, а вторая, справа, прижимавшаяся к реке, именовалась Горкой, ибо сразу за мостом, построенным в 50-е годы прошлого века, а затем неоднократно модернизированным, дорога поднималась в гору и уносилась в неведомые для того ребёнка, коим я был, дали.
Асфальтированное шоссе, по которому туда—сюда сновали с шелестом стремительные, словно весенний ветер, легковушки, похожие на муравьёв, трескучие и юркие мотоциклы, запылённые и пахнущие мазутом, тарахтящие и плюющиеся дымом, трудяги—трактора, неспешно спускалось в Питерку и опять же неспешно, чуть надсаживаясь на подъёмах, покидало её в южном направлении. Другое дело – восточная трасса, она в противовес пути на юг, не только не вела вверх, но напротив, стремилась под уклон вплоть до следующей крохотной деревушки – Беляевки, также раскинувшейся на обеих берегах Светловки, разрезавшей названную деревеньку на несколько неровных кусков и неспешно двигавшейся далее, между заросших лесом горных берегов, в сторону родного села моих бабушки и дедушки, в котором сам я побывал первый раз уже будучи взрослым. По пути на северо—восток Светловке встречалась деревня Черёмушки, за околицей которой имелся брод через речку на другой берег. Пересечь пешим брод являлось делом, хотя и реальным, но рискованным, т.к. течение в том месте довольно сильное, глубина достигала 50—70 сантиметров, а вот пересечь речушку на машине не составляло никаких проблем. Если двигаться от Черёмушек, преодолевая брод, по наезженной старой дороге, то можно было сразу попасть в разбитые тяжёлыми машинами колеи, ведшие в глубину чащи. Путь сквозь тайгу активно использовался в 50-е—60-е годы, а позднее оказался заброшен. К тому времени, когда я упорно стал исследовать лесные дороги данного района, он почти полностью зарос, где—то больше, где—то меньше, оставив напоминанием о золотом своём веке единственно глубокие колеи от транспорта на берегу, да поскотины вдоль прибрежья, и мне ни разу до конца и не удалось выяснить, куда же он вёл. Бродя здесь, я неизменно утыкался в этом лабиринте в лесной тупик. Дорога внезапно обрывалась, не ведя более никуда дальше. Старые карты показывали, что путь не должен теряться посреди чащи, а пролегает далее, вплоть до села Мокрого, однако, попытки пробиться к селению сквозь заросли крапивы, малины и шиповника, рвущих одежду, обдирающих шипами, колючками лицо и руки, и, иногда, достигавших высоты моего роста, а то и превышавших его, навряд ли доставили бы путнику много удовольствия. Впрочем, заблудиться в здесь не слишком опасно, с юга в 6-ти километрах проходило шоссе, с севера и запада бежала Светловка, и лишь на восток далеко простирался сплошной лес. Однако, зная эти нюансы, не представляло особой сложности выбраться, либо к трассе, либо к реке. Хотя, конечно, не так уж это и просто, тут я, явно, преувеличил. Пройти по лесу, даже 6 км., постоянно спотыкаясь на поваленных полугнилых стволах сосен, старательно поднимая ноги в высокой траве, обливаясь потом, пытаясь обойти заросли кустарников, прыгая с кочки на кочку на старых вырубках, где вообще теряешь всякую ориентацию из—за высоченной молодой поросли, отмахиваясь от настырно пикирующих комаров и лезущей в глаза, за шиворот, в уши, нос, мошки, неподготовленному человеку не очень—то и просто.