03. Prelude and Fugue No.3 in C-sharp major, BWV.848
«Дорогой друг, я теперь очень мало сплю. Во сне приходиться отвечать на вопросы, которых я стараюсь избегать, бодрствуя»
Маркиз де Норпуа «Письма»
Детство, да и вся моя последующая жизнь неразрывно связана с местностью, где я прожил первые семнадцать лет. И, хотя, потом я уехал в город и возвращался в родную деревню редко и неохотно, но смог, как казалось, заново открыть её уже тогда, когда жизнь утекала сквозь пальцы, а дни с каждым прожитым годом неслись быстрее и быстрее, напоминая реку, неспешно катящую свои воды меж заливных сочных лугов, неторопливо и важно нёсшую вперёд, в неведомое, отражающиеся в ней облака, а на перекатах приобретающую невероятную скорость, дробящуюся и рассыпающуюся иногда на отдельные струи, хлёстко бьющие по ногам путника. Открытие это, в некоторой степени, помогло мне обрести то, чего я был лишён многие годы, чего не хватало и к чему я бессознательно тянулся. Тянулся, искал, но не находил, ибо слишком поздно открыл для себя, что в юности человек так же одинок, как и в старости, несмотря на наличие рядом людей, называющих себя твоими друзьями. «Я один. Всё тонет в фарисействе» Попытка преодолеть неизбывное одиночество в юности приобретает форму поисков любимой женщины, которой не страшно открыть то, чем не поделишься с другими, рискуя при этом увидеть в её широко раскрытых глазах лишь недоумение и непонимание всего ей доверенного; а в старости в стремление найти хоть кого—то готового выслушать тебя, и пусть, даже, просто сделать вид, будто понял твои откровения. Однако, по недоумённому пожатию плечами, по чуть дрогнувшим в сардонической улыбке уголкам плохо пробритых губ невольного собеседника, становится ясно, что с годами ты не только не обрёл искомое,, но и растерял найденное. И умирать, поэтому, остаётся молча. Не потому, что нечего сказать, хотя, многим как раз и нечего сказать, а просто оттого, что сказать некому. Некому из тех, кто в состоянии понять.
Порой я сомневаюсь, существуют ли подобные люди вообще.