— Что-то случилось? — осторожно поинтересовался юноша у громилы.
Аркадий уже прекрасно понял, что именно произошло, но вживую
наблюдал действие чар позитивщика первый раз в жизни.
Жизнерадостный здоровяк, который буквально две минуты назад
любил всех на свете, неожиданно потух и сейчас сидел перед Аркашей
сгорбленный и поникший, как будто придавленный горьким
известием.
— Да в том-то и дело, дружище, что ровным счетом ничего не
случилось, — грустно констатировал Павел. — Вспомни сам, как мы
мечтали о красивой жизни, непокорённых высотах и ослепительных
женщинах! Где это всё? Крутишься сутками, работаешь на износ, а
ощущение, что, как хомяк в клетке, бежишь на одном месте.
В следующие несколько минут на Аркадия обрушился такой водопад
негативных эмоций, что ему и самому стало немного не по себе. Сам
того не желая, юноша с удивлением узнал, что его институтский
приятель полгода назад женился. Вроде бы не такая уж плохая
новость, но Павел был вынужден переехать жить к боевой подруге и её
родителям. Новое жильё располагалось довольно далеко от института,
так что теперь вместо сладкого утреннего сна новоиспечённому
семьянину приходилось вставать ни свет ни заря и почти час
добираться до альма-матер. Кроме того, жизнь с тёщей и тестем тоже
накладывала на быт Павла определённую нагрузку, что сохранению
нервных клеток отнюдь не способствовало, а количество проблем
только множило. Не надо забывать и про деньги, которых на семью
требовалось гораздо больше, чем молодому студенту с неприхотливыми
желаниями. Паша оказался вынужден устроиться на работу, что вместе
с учёбой требовало много времени, отнимало огромное количество сил
и практически не оставляло времени на развлечения.
— А месяц назад у нас дочь родилась, — чуть ли не слезу пустил
по мере повествования Павел. — Так у меня натурально крыша ехать
начала. Шуметь нельзя, телевизор смотреть нельзя, в доме постоянный
режим тишины и обсуждение шёпотом цвета какашек Софочки.
Последние слова новоиспечённый отец произнёс с такой гримасой
брезгливости на лице, что Аркадий немедленно дал себе зарок не
жениться и не заводить детей ближайшие лет двадцать, а то, может
быть, даже шестьдесят.
Оказалось, Паше даже имя дочери выбрать не разрешили. Жена с
тёщей встали насмерть, утверждая, что новая принцесса просто
обязана носить имя какой-то четырёхюродной бабушки, внешность
которой никто не помнил, но память о ней по-прежнему не давала
спокойно жить всем окружающим.