- Легче сразу застрелиться.
На месте сбора у первого КПП с профессором и худощавым в плохо
подогнанном комбинезоне младшим научным сотрудником сержанта ждала
груженая самоходная платформа. «Чтоб вам всем пусто было», мысленно
сплюнул Фаза.
Добил Фазу медик.
- Вот же ж, дерьмо собачье! - не сдержался он, когда вместо
опытного и привычного Шикотана притопал пожилой усатый с сигаретой
в зубах медбрат по совместительству кладовщик - Ссэр, который, что
и делал - менял под огуречниками селезней. Желтые редкие зубы
постоянно сжимали тлеющую сигарету, словно бикфордов шнур. Говорил
Ссэр прокуренным голосом Шерлока и кашлял сухим наждачным кашлем.
Типичный анахронизм своей эпохи доживальщиков. С его слов выходило,
что Шикотан подхватил какую-то кишечную заразу и теперь сам
загибается в инфекционном боксе.
Сержант предпринял последнюю попытку отложить рейд и направился
в штаб. Отекший, не выспавшийся, с красными белками майор был
непреклонен. В грубой форме послал Фазу со всеми его «закидонами»
куда подальше, а точнее, за радар пыль глотать. Сержант вспомнить
не мог, когда Нагибауэр разговаривал с ним в такой форме глагола.
На горизонте замаячил дембельский поезд в никуда. Даже вроде бы
паровозный гудок послышался за дверью.
После краткого инструктажа выдвинулись на маршрут. На душе у
Фазы скребли не просто кошки, а самые что ни на есть химеры. Он шел
первым, то и дело оборачивался. Следом двигался младший научный
сотрудник, наспех окрещенный Седым в Малого, за ним сам блатарь,
далее транспортер, профессор, Рама, Пижон, Кишлак, Ссэр и замыкал
Чилим.
У «Растопырки» - автобусной остановки, разрушенной проросшим
тополем, их должен был встретить опытный проводник. Фаза подключал
Товаругу в редких случаях, когда сомневался в собственных силах.
Сталкер ходил по Зоне еще до второго ее расширения и много чего
повидал.
Сержант таращил глаза в белесую пелену, вертел головой. От
напряжения звенело в ушах. Туман, то уплотнялся, то редел, то
комкался, то слоился и неизменно таил опасность. Белесая муть
напомнила случай, когда однажды в детстве он убегал от
«селятинской» шпаны. Забежал на территорию прачечного комбината и
оказался среди стиранного белья, которое сушилось длинными рядами
на веревках. Дул ветер, легкие уже высохшие простыни раздувались,
хлопали, касались лица, застилали глаза. В какой-то момент
закружилась голова, он потерялся, закрутился на месте, не зная,
куда бежать. Из белых волн, словно акулы, выскочили мальчишки. Они
набросились на него, сбили с ног и поколотили прямо среди этого
белого шторма. Он выходил наугад, раздвигая руками и пачкая
простыни кровью, словно оставлял след на воде.