- Пальцами, яйцами в соль не лазать, - нравоучительно проговорил
Седой, исключительно аккуратно намазывая печеночный паштет на
галету. Малой замер, быстро взглянул на стрелка, затем вынул руку
из контейнера, обтер о брюки, после чего пластиковой вилкой
подцепил кусок курицы, понес ко рту. Еда сорвалась с трезубца,
скользнул по губе, упал между ног на заскорузлый шифер. Малой
быстро схватил треклятую курицу, сунул в рот.
- Хорошо, что на бумажку, - проговорил Малому.
- Ага, - пробубнил Рама с набитым ртом, - причем на
стерильную.
- Сам погибай, а товарища выручай.
Сказанные совсем не к месту слова заставили всех посмотреть на
сидевшего с сигаретой в зубах медика. Он поел и запалил
чадилку:
- Восемьдесят процентов населения земли было вовлечено во Вторую
мировую войну. Шестьдесят два государства из семидесяти трех
существовавших. А людские потери достигли семидесяти миллионов
человек. Почти половина приходилась на СССР. Подвиг солдата на
фронте стал обычным делом. Ни одна армия мира не могла похвастать
таким массовым самопожертвованием ради спасения остальных, как
советская.
- Ты это к чему, док? - перебил Ссэра Чилим. - При чем здесь
вторая мировая?
- При том что мы наследники, сыны и внуки тех самых солдат.
- И чего, хочешь сказать, героизм передается генами?
- Это у нас в крови. Слова: «Умираю, но не сдаюсь», писали
только солдаты красной армии.
- Брось, док, это было тогда. Сейчас все по-другому.
- А сержант? Он ведь только что едва не погиб, спасая Олега
Юрьевича.
Чилим посмотрел на Фазу, который продолжал жевать паек и,
казалось, был безучастным к разговору.
- Это другое, - вновь заговорил Чилим, - мы звено. Мы в связке.
От каждого зависит жизнь другого. Потеряй сейчас профессора и
смысл, и цель экспедиции полетят к черту. Придется возвращаться,
получать втык от Нагибауэра. Никаких премиальных, никаких надбавок.
Да и вообще, здесь в зоне у нас нет врагов. Это как выживание в
сложных природных условиях. Жертвовать собой ради других здесь
никто не собирается. Просто у каждого есть своя задача, и он ее
должен выполнить, как бы хреново ни было. Правильно говорю, войны?!
- повысил голос Чилим.
- Так, точно! - тут же подхватил Рама. - Мы кулак!
- А кулак бьет больнее, - вразнобой заголосили Седой, Пижон и
Кишлак, - когда он крепко сжат!