зменяю один свой удар на
два бандитских и закончу с боем побыстрее.
Так и вышло. В итоге я обзавелся наверноедесятком порезов и дыр в шкуре, а вот мои противники валялись
на земле, отдавая демонам свои души. Каждого я ударил
всего по разу, но им и хватило. Я быстро собрал оружие негодяев и
кошелек с пояса главаря срезал. Затем осмотрел один из метательных
ножей, первый и оказавшийся самым неприятным для меня, и с
удивлением заметил на клинке полоску из серебра. Вот значит почему
это оружие и нанесло самое неприятное
ранение.
А так-то я весь был в порезах и в крови. И это очень
плохо. И больно, и неприятно, и как в таком виде идти в трактир,
непонятно. Радовало только то, что нож с серебром не доставил мне
совсем уж больших проблем, хотя вроде как должен был.
И как я понимаю, бандит его метнул первым не потому, что
подозревал, что я нежить, а просто этот нож был у него
лучшим.
Я все-таки рассмотрел на мостовой плащ, который скорее
всего сбросил главарь перед нападением, накинул его на себя и
поспешил в трактир. Там заказал побольше воды в комнату и привел
себя в порядок, а главное отмыл одежду от крови. И уже через
полчаса обратил внимание, что все ранына мне
затянулись. Еще огромный плюс от моего нового состояния.
А минус оказался в том, что я теперь зверски хочу крови.
Это если не говорить о том, что моя одежда годится теперь только на
выброс. Нет, заштопать можно, но любой поймет, что я здорово
повоевал.
Я кое-как дотерпел до утра и сразу двинулся в лавку с
одеждой, жалея, что дочка бургомистра не отдала мне обещанный
золотой. Ну да... После любви требовать с неё гонорар выглядело бы
очень двусмысленно. Тем более, что она вообще спала.
А теперь я на оставшиеся деньги с трудом подобрал себе
костюм барда. Здорово ношенный, но хоть чистый, и то
хорошо.
На последние медяки купил пяток дощечек у плотника и
приплелся на базарную площадь, мечтая только об одном - по-быстрому
склеить какую-нибудь девицу. Мне очень сильно нужна
энергия.
Но дело не пошло. По утреннему времени народ не
интересовали мои художественные услуги, да и в небольшом городе моя
клиентура уже была почти обслужена, так что за четыре часа я
нарисовал только три портрета. Причем, как я ни строил глазки
заказчицам, да даже прямо приглашал к себе в гости, те только
хихикали, хлопали ресницами, но ни идти со мной, ни приглашать меня
куда-либо не с