К ним подошел и молодой князь Вяземский, оказавшийся также на балу:
– Теперь у всех ваших врагов, Михаил Юрьевич, развязаны руки. Ты ставишь и нас, твоих друзей, в отчаянное положение.
Лермонтов, с грустной улыбкой, очень тихо ответил:
– Хорошо. Я уйду.
Лермонтов медленно направился к выходу. Дорогу ему преградил Соллогуб.
– Что же ты наделал, Михаил Юрьевич? Я же хотел для тебя как лучше! Лермонтов, того и гляди, тебя арестуют! Посмотри, как грозно глядит на тебя великий князь Михаил Павлович! Вскоре сюда прибудем сам Николай Павлович с супругой…
– У меня не арестуют, – сказал граф Воронцов-Дашков, проходя мимо.
– Оставьте меня, друзья… Мне здесь душно и гадко… Вы слышите это шипенье? Здесь, как в клубке змей, все против всех!..
Около выхода Лермонтова встретила Мусина-Пушкина.
– Лермонтов, милый, зачем ты это сделал?
– И ты осуждаешь меня?.. – грустно промолвил Лермонтов.
– Нет! Никогда! Может быть, и вправду моя любовь слишком трудна для моих плеч, но я готова нести эту тяжесть.
– Как долго я ждал этих слов… – заглядывая в ее глаза, прошептал Лермонтов. – Поедем отсюда, я провожу тебя.
Они вышли на улицу, им подали карету, и она покатилась по ночному Петербургу. Подъехав к дому, он помог ей выйти с кареты.
– Прощай, Михаил Юрьевич. Мы скоро увидимся. Но одно ты должен обещать мне, как сестре.
– Что? Говори!
Она взяла в свою руку руку Михаила Юрьевича.
– Беречь себя. Не только как поэта, но и попросту как Мишу Лермонтова.
Лермонтов нежно поцеловал ее руку.
– Ты назвалась моей сестрой, а я, следовательно, твой брат… Спасибо тебе, дорогая Эмма. Но… мне бы хотелось чего-то большего…
– Мишель, дорогой, я люблю тебя… Но ты ведь знаешь, что я повенчана, у меня есть супруг, которому я верна… И большее просто невозможно…
После некоторого раздумья Лермонтов, взяв ее руку, сказал с какой-то особой теплотой в голосе:
– Как я тебя понимаю, мой добрый ангел… Я думал много о тебе в последнее время, и, кажется, сегодня я получил ответ на все свои сомнения…
– Мишель, я прошу тебя не сердиться на меня и не выбрасывать меня из своего сердца. Мне будет очень больно…
– Никогда, Эмма, никогда… Поверь мне, ты навсегда поселилась там… Вчера я написал тебе небольшое стихотворение. Возьми его.
Лермонтов вынул сложенный небольшой лист бумаги.
– Когда ты его прочтешь, ты поймешь, что я все предвидел.