На них даже делали ставки — выживет/не выживет, найдёт ли оазис
или снова вернётся ни с чем, сколько человек погибнет в походе. Да,
да, вы не ослышались, такой цинизм в местных тотализаторах в
порядке вещей.
Ник понимал, что всё это цвело и пахло по одной причине — никто
не любил рисковать своей жизнью и многие боялись признаться себе в
том, что они обыкновенные трусы, запертые в подземной клетке. А вот
наблюдать, как рискуют другие, и смаковать страшные детали для них
было крайне увлекательно.
Ник не мог сдерживать отвращения от этой радости в глазах, когда
всякая шваль упивалась смертью авантюриста, словно оправдывая свою
никчёмность.
«Я же говорил», — радостно брызгал слюной такой умник, познавший
дзен. – «Всё это до добра не доводит, а вот сидел бы дома, был бы
цел. Всё им денег мало, нажраться никак не могут», — истекал желчью
плебей.
Слухи в Андервуде разлетались, как горячие пирожки и Ник
понимал, что весть о его возвращении быстро дойдёт до Глока. А ещё
он осознавал, что не может войти в город с таким количеством руды —
её просто отберут.
За восемнадцать лет пацаном он успел облазить весь пригород и
знал хорошие нычки. На расфасовку кладок с рудой по разным местам
ушло шесть часов. Ник порвал на себе остатки тонкой рубашки и
изолировал камни от контакта с землёй — иначе в этих местах
чрезмерно «заколосится» жизнь. А ему не нужно такого палева.
Себе оставил лишь два камня — один для Глока, а второй на житьё
бытьё. Заночевал по-походному и на следующий день уже ступал через
монументальную андервудскую арку, испещрённую архитектурными
изысками. Обвивающая столпы всякая дрянь в виде монстров ползла
далеко вверх, а на месте пересечения по центру сиял зелёным светом
огроменных размеров камень жизни.
Этот самородок емировой руды, словно топливо в стержнях атомного
реактора, питал весь мегаполис. Таких камней всего было четыре, но
Ник слышал, что из-за расширения границ, планируется установка
пятого.
Само собой, минералы поменьше тоже были разбросаны по периметру.
Их тщательно охраняла стража.
Первое, что бросается в глаза при входе в Андервуд — это
потолок. Так как сейчас был подземный день, он весь был усеян
гирляндой бледно-жёлтого цвета. Освещение в мегаполисе было почти
как на поверхности.
Администрация города позаботилась о пропорциях гирлянд. Дневных
было больше чем синих ночных, чтобы не отвлекать жителей чрезмерным
светом. Но на улицах имелись и стандартные столбы с фонарями вдоль
дорожек. Центр был очень хорошо освещён в ночное время, а вот
окраины таили в себе опасность.