– Не
выбраться. Тебе никак не выбраться отсюда, да?
– Да, мне
никак не выбраться отсюда.
– Сдохнешь
здесь, да?
– Видимо,
да.
– Почему не
жрёшь трупы?
Алексей пожал
плечами. Причин на самом деле много, но вываливать их на
перепачканную гарью девочку нет никакого смысла.
– Просто не
буду и всё.
– Остальные
жрали. Те, кого ты убил.
– Я
знаю.
– Они были
плохие, – горько сказала девочка.
Не зло, а
именно горько. Так, словно не винила их в этом. Впрочем, и он не
винил их. Эти дети были рождены в яме, и они не знали другой жизни.
Что всё равно не отменяло того факта, что он убил их без сожаления.
И того, что они были плохими.
Алексей,
наконец, поднялся на неё взгляд. Она изменилась, и дело не только в
том, что она пооттёрла с лица гарь. Сегодня (если здесь, в
Отражении, это слово вообще уместно) её волосы выглядели не такими
всколоченными, а одежда – изодранной и растрёпанной.
– У тебя
красивые серые глаза, – сказал он вслух.
– Заткнись! –
крикнула девочка и топнула ногой. – Я не разговариваю с трупами и
сумасшедшими!
– Кажется,
именно этим ты и занята сейчас.
– Я могу
уйти.
– Если хочешь,
уходи.
Она не ушла.
Стояла, злобно глядя на него и ещё более злобно сопя.
– Видишь его?
– проговорила она после долгой паузы, её грязный пальчик был
направлен на тело одного из убитых. – Он был с нами. Ходил к ним,
разговаривал. Просто разговаривал, ничего такого. Я знаю, я следила
за ним. Но “ничего такого” не происходило только поначалу. Вскоре
от него начало пахнуть мертвечиной, и однажды в кустах я нашла
обглоданные кости. Наверное, они бросили ему кусок, а он съел. Но
мне, конечно же, не признался. Он уходил сюда на всё большее и
большее время, а однажды не вернулся с прогулки. Когда я пришла
сюда, увидела, как он есть трупы вместе с ними. Хорошо, что ты убил
их.
– Я убил их не
только поэтому. Плевать я хотел на пацана, который, к тому же,
швырял в меня камнями.
Чумазая
ощерилась.
– И зачем же
ты их убил тогда?
– Мне
приказали их убить. Ради всех вас. – Алексей поднялся на ноги и
топнул ногой. – Как думаешь, сколько здесь трупов?
– Очень
много.
– Вот именно,
очень много. Все, кто погиб в тот момент, когда был уничтожен
домик. Может, эти дети съели бы все трупы и остались на дне ямы
посреди костей, чтобы просто умереть с голоду, как я сейчас. А
может, тел оказалось бы достаточно, чтобы дети окрепли и выросли.
Не знаю, составили бы они пирамиду из тел или что-то вроде того, но
они выбрались бы. И поубивали вас всех. А тех, кого не убили,
заставили бы присоединиться к ним. Но им не нашлось бы еды в саду,
ведь кроме земляники и, быть может, каких-то других съедобных
растений там больше ничего не растёт. А они привыкли жрать мясо. И
тогда они бы спустились в яму и продолжили есть трупы до тех самых
пор, пока не остались бы на дне посреди костей. Самый сильный съел
бы других, а потом издох с голоду. И… всё. Белый домик остался бы
без жителей. Мир бы погиб.