Ивалла спрятала
лицо в ладони. Она не хотела отвечать.
– Он – мой, –
повторила Алария, – и через пару месяцев ты бы совсем его не
узнала. Помни, что у вас было. А вам было хорошо вместе, иначе ты
бы не пришла сюда. Тебе было хорошо. Потому что именно из-за этого
он сейчас страдает. Я не люблю, когда зарятся на моё.
Я, конечно,
отношусь к битве за трон как к спорту. Но когда все и всё против
твоего спортсмена, можно немного и смухлевать.
Я жестока, но
чрезмерная жестокость – это не для меня. Вы удовлетворяли свои
физические потребности, и сейчас он за это страдает физически. Не
скрываю, я хочу тебя убить за то, что было между вами. Но это была
бы беспричинная и несоразмерная проступку жестокость. К тому же, ты
и твоя команда спасли ему жизнь, и благодаря этому я осталась в
Игре.
Смотри на него в
последний раз своей жизни, Ивалла.Смотри и уходи. Уходи от него
навсегда. Или умрёшь.
Алексей упал в
грязь. Кажется, без сознания. Противник начал избивать его,
очевидно, не собираясь заканчивать дело быстро. Ивалла почти
закричала от ужаса и боли, пронзающей её сердце. В этот момент
Алария вытащила из своей сумочки предмет, похожий на небольшой
пистолет.
– Наконец-то
замер, – сказала она и нажала на курок.
Темнота, на миг
поглотившая Алексея, расцвела кроваво-красными цветами. Левый глаз
и всю левую половину мозга пронзила адская боль. Но эта боль
позволила прийти ему в себя.
Он лежал на спине
в холодной грязи. Во рту стоял железно-землистый привкус. Места,
куда противник нанёс ему удары, ныли. Воздух, пропитанный запахами
дыма, крови и пота, словно был наполнен мелкими осколками стекла.
Кажется, он слышал дыхание и крики каждого зрителя на трибунах.
Ощущал их присутствие столь реально, что мог сосчитать каждого,
будь у него на это время.
И, в первую
очередь, стрелок слышал дыхание своего противника. И буквально
чувствовал, как тот заносит ногу для очередного удара ему в
бок.
Алексей извернулся
в грязи, уходя от удара. Перевернулся на живот, упёрся руками,
встал на четвереньки. Голова кружилась, мир вокруг оказался
одновременно предельно чётким, но в то же время совершенно
нереальным. С его лица в грязь упало несколько капель крови – из
прикушенного языка, разбитых губ, рассечённой брови.
Раб, опешивший от
такой прыти практически добитого, как ему казалось секундой ранее,
противника, наконец, решился на атаку. Намеревался пнуть Алексея в
живот, но тот перевернулся на бок, уходя от удара, проехал в грязи
и вскочил на ноги.