Алексей пожал
плечами и швырнул тесак на тело Хаза.
– Вот и прекрасно.
Пошли отсюда.
Старик всё ещё
стоял за дверью, когда Алексей и Гир вышли. Увидев Представителя,
он изменился в лице и завыл. Так, словно… Алексей усмехнулся.
Стоило догадаться раньше.
– Твой сын мёртв,
как я и обещал, – сказал он. – Твои внуки – следующие.
– Но ты этого не
увидишь, – буркнул Гир, переводя взгляд на стража и кивая в сторону
старика.
Автоматная очередь
срезала отца Хаза, он упал на пол, скрючился и замер.
– Я говорил, что
нужно убивать и есть стариков до того, как они сойдут с ума от
старости и злобы. Так было в старину, значит, так нужно делать и
сейчас. – Гир сплюнул на тело. – Но кое у кого на этот счёт другие
мысли. Были другие мысли, – поправился он и слегка усмехнулся. – Но
жизнь всё ставит на свои места. Пошли.
Поначалу “змей”
повёл Алексея знакомыми коридорами, но затем повернул налево. Вышли
из здания они из другой двери. Представитель мгновенно продрог – о
набедренной повязке он забыл. Впрочем, она бы его и не спасла.
Идти, впрочем, было недалеко – до ближайшей группы фургонов.
Гир завёл Алексея
в самый большой фургон. Здесь собралось с полдюжины мужчин. Они
пировали, и Представитель догадывался, какое блюдо главенствовало
на их столе. Это было отвратительно, но былого шока уже не
вызывало. Человек привыкает ко всякому.
– Садись, – сказал
Гир, сам присаживаясь к столу. – Еду не предлагаю, но можешь
выпить.
– Я постою, – сухо
произнёс Алексей. – И от выпивки тоже откажусь.
– Стой, – пожал
плечами “змей”. – Ты, наверное, не до конца понимаешь, в чём
заключались наши с Хазом разногласия. Всё просто. Продавцы грёз
уничтожили этот мир, о чём ты прекрасно знаешь. И Хаз вместе с
Захом их за это проклинали, хотя я и многие другие считают, что
должны были благодарить. Потому что, уничтожив старый мир, они
даровали нам эти бескрайние степи и возможность брать с них всё,
что мы захотим. Потому Хаз на тебя так взъелся. Ну да ладно, дело
прошлое.
Видишь ли, твоё
положение всё ещё невозможно как следует определить. Кто ты? Если
всё ещё раб, до весны ты не доживёшь: из города живых выходят
только живые. Те, кто были ими изначально, и те, кто, став рабом,
вновь заслужил эту честь. Но ты мёртв, хоть и продолжаешь ходить и
убивать других. У тебя нет души. В то же время ты не то чтобы один
из наших благодетелей, но один из их слуг, и убить тебя я не могу,
так как не хочу навлечь их гнев на своё племя. К тому же, раз у
тебя нет души, твоё мясо есть нельзя, а убивать просто так я не
привык.