Хорошо, что путь наш закончился,
иначе я от возмущения мог бы лопнуть.
Моргнул несколько раз, выбрасывая
лишнее из головы и сосредотачиваясь на том, ради чего сюда
пришёл.
Передо мной не привычный шатёр, а
сколоченное из сырых брёвен здание. Низкое, не очень широкое, но
длинное. По сути, очень похожее на конюшню, но не она.
Лечебница, где раненые лагеря
получают помощь. Или умирают от ран. Иногда, как оказалось, не без
чужой помощи.
Я толкнул дверь, внутри покосился на
Ариоса, ожидая очередной подсказки. Молак возмущённо зашипел:
— Господин, имейте осторожность! Вот
уж чего вы точно не можете знать, так это того, куда положили
Илиота и ваших солдат.
Замечание было верным, поэтому я
просто поймал за плечо пробегавшего мимо парня в простецком льняном
ханбоке самого балахонистого вида и с корзиной каких-то тряпок на
руке.
— Стоять. Вчера сюда принесли идар...
адепта с пробитой грудью и двух солдат. Где они?
Парень сглотнул, почему-то косясь не
на меня, в шёлке, а на Креода, одетого как самый обычный
солдат:
— Так это, мне откуда знать? Тут
каждый день приносят, да не одного или двух, а десятками бывает.
Ищите.
Я стиснул пальцы, заставляя парня
заверещать, и с угрозой спросил:
— Ты в своём уме? Ты как
разговариваешь, простолюдин?
Немного грубой силы, немного угроз,
немного подсказок от Ариоса и вот я уже возле своих раненых. На
месте. Это я, впрочем, знал и так. Окинув картину, представшую мне
за льняной занавеской, я угрюмо сообщил:
— Мне нужен главный здесь.
Быстро.
Отпустил, наконец, парня, тот тут же
рванул прочь. Надеюсь, действительно за главным, а не просто сбежал
от меня и Креода.
Все как и рассказали тени.
Илиот и один из солдат лежат без
сознания. Второй же воин пришёл в себя и таращит глаза то на меня,
то на Креода. Но был при этом белый до синевы, мокрый от пота и
горячий. Я в шаге от него буквально ощущал, как он пышет жаром.
И ни следа того, что за всю ночь и
утро здесь хоть кого-то лечили — на всех троих знакомые мне тряпки,
которые рвали на повязки ещё в лесу.
Я поджал губы, сжал кулаки, а через
миг вскинул перед собой ладони, складывая первые печати.
Через пять минут, когда за спиной
раздались уверенные шаги, я уже закончил, несколько раз пройдясь по
каждому из трёх своей лучшей лечебной техникой.
Развернулся.
Адепт. Вернее, если вспомнить
вчерашние слова короля о грядущих переменах, идар младшей крови.
Лет за пятьдесят, растрёпанный, уже седой, но с ещё тёмными усами,
шёлк многослойного ханбока прикрыт сверху какой-то серой, едва ли
не дырявой накидкой грубого полотна, скрывая герб, таким же
невзрачным куском ткани и подпоясан.