Повеселевшие скоморохи сняли три комнаты в трактире неподалеку,
затем поужинали. Санти, воспользовавшись неразберихой, незаметно
отошел в сторону, накинул капюшон и телепортировался в главную
столичную войсковую конюшню переговорить с конюхами. Те,
потрясенные явлением самого императора, пообещали расстараться и
подготовить особый фургон — штабной, офицерский, особо удобный и
теплый. Данные его величеством монеты они тратить не собирались —
куда лучше просверлить дырочку, повесить на шею — и будет талисман
на удачу.
Вернувшись в трактир, скоморох лег спать. Утром предстояли
похороны Марана...
Вытерев пот со лба, Рина поставила хлеб в печь, закрыла заслонку
и устало опустилась на лавку. За окном слышен был звонкий голос
младшей дочери — девочка что-то напевала, подметая двор. Уже и за
ней вовсю парни ухлестывают, скоро, наверное, сваты придут.
Красивые у них с Марни дочки уродились, многие на них
заглядываются. Только мужа, как всегда, дома нет. И где его,
бродягу эдакого, носит? Две недели назад ушел утром без
предупреждения, и с тех пор — ни слуху ни духу. Появится ли еще или
сгинул где-то?
В последнее время все валилось у Рины из рук, перед глазами
постоянно стояло лицо грустно улыбающегося мужа. Той ночью она
проснулась, сама не зная, отчего, и успела увидеть выходящего из
спальни Марана. Почему-то показалось, что ушел он не в дверь, а в
клубок тумана рядом с ней. Женщина вдруг ощутила резкий укол
тоски... Подумалось, что видит его в последний раз. С тех пор эта
мысль не давала Рине покоя. Она надеялась, что ничего плохого не
случилось, но чувствовала себя отвратительно.
Когда под вечер объявили о смерти императора, женщина услышала
только одно. Его имя. Маран. Ни разу до сих пор почему-то не
обращала внимания, что повелителя Элиана зовут так же, как ее
бродягу-мужа. Сердце затрепыхалось, на глазах выступили слезы, Рина
столбом замерла посреди улицы. В голове набатом стучало: «Неужели
его больше нет? Неужели погиб?».
День шел за днем, а она продолжала вспоминать странности Марана,
его внезапные появления и исчезновения. Непонятные оговорки,
изредка появляющуюся в голосе и глазах властность, которая совсем
не пристала простому горшечнику. Это что же получается, она жила с
императором? Да нет, не может этого быть, слишком это, даже для
него. Порой возникала мысль, что Маран вовсе не тот, кем хочет
казаться, но Рина старательно гнала ее прочь. И так забот хватает,
чтобы еще о всяких глупостях думать.