ят господа, дурят... Эта дурость
не из худших! А то - гиена какая-то, миязмы и великий понос! Пшли,
мужики волосы чесать! Тогда зерно у нас купят, я понял!
У Аркана отлегло от сердца:
- Это кто там такой умный? - выкрикнул он, пытаясь высмотреть
единственного хотя бы условно адекватного человека среди всей
толпы.
- Конец Тимоне придет... - зашептались оптиматы. - Замордуют
его, как есть - замордуют!
- Тимоня? Тимоня, а ну покажись! - широко улыбнулся Аркан. -
Клянусь - не обижу.
Люди расступились, и перед взором герцога предстал тощий и
сутулый светловолосый молодой мужик с хитрющими глазами.
- Тимоня, хочешь быть моим человеком? - спросил Рем. - У меня
оптиматских сел в домене много! Нужен староста для самого большого
из них, а то может - и бургомистр для какого городишки! Кормлю
сытно, одеваю тепло, плачу - много, спрашиваю - строго!
- Не ну вашество, оно конечно, если сытно и много тогда ага! А
это... Волосы чесать и руки мыть... - поднял бровь хитрющий Тимоня.
- Это такое завсегда, что ли?
- Обязательно! Но зато - никаких гиен и великого поноса! -
продолжал улыбаться Рем.
- Тогда... Щас расторгуюсь - и мигом за вами на пустом возу! Но
вы уж грамотку справьте, что я не беглый, вашество?
- А ты проследи, чтобы мылись и чесались твои шеврю-барбюйские
остолопы как следует! Тимоня, на тебя вся моя герцогская
надежда!
Тимоня даже грудь расправил от гордости.
Когда кавалькада всадников отъезжала от ярмарки, Скавр
спросил:
- Ваше высочество, на кой черт вам этот пройдоха-виллан?
- Мы ведь и понятия не имеем, чем они живут и на каком языке
говорят, смекаешь? Это собственная вселенная, свой замкнутый мир, в
котором черт ногу сломит... Я знаю ортодоксов, я знаю аристократов
- наверное, чуть хуже... Но оптиматские низы не знаю вовсе. Здесь,
в Аскероне это тридцать процентов населения, десятки и сотни тысяч
человек! Нам нужен кто-то, кто будет герольдом, переводчиком,
связующим звеном... Тимоня может стать первым из многих. И, тем
более - впереди Монтанья, Лабуа, и - кто знает что еще, верно?
Нужно обзаводиться союзниками, пусть даже пока их ценность может
казаться и неочевидной... - туманно ответил Буревестник.
И тарвальскому Цирюльнику почему-то в этих словах послышался
треск пламени от горящих замков западных феодалов и рев яростной
толпы с вилами и факелами, идущей на штурм высоких крепостных
стен.