– А теперь, значит…
– Если я и могу кому-то доверять, то только тебе! – одинокий
глаз Озорника, казалось, прожигает насквозь. – Ты хочешь
перевернуть мир, Маленькая Ласка Светлова? Хочешь вырвать его из
грязных рук?
– Я давала присягу! – девушка сердито отвернулась. – И для меня
это не пустые слова!
Озорник глубоко вздохнул.
– Знаешь, давай всё-таки держаться вместе. Попробуем выручить
некоторую сумму за шелк, а там уже будет ясно – на что можно
рассчитывать.
Кое-как справившись с непослушной тканью, путешественники
навьючили на себя ранцы и двинулись вперёд. Ласка нет-нет, да
поглядывала на небо. Конечно, «Буканьер» уже далеко, искать их вряд
ли станут… Но всё же.
Дорога тянулась вдоль реки. Заросший кустарником берег
постепенно снижался. Невзирая на ранний час, вдали уже маячили
лодки: рыбаки, должно быть, вышли на промысел ещё затемно.
Негромкие всплески и стук мотора заставили Ласку оглянуться. Их
нагоняла баржа. При виде судна Озорник оживился, спрыгнул к самой
воде и взмахнул рукой.
– Эй, на борту! Механики, матросы, кочегары не нужны?! – крикнул
он на бритиш.
– Мсье механикь?! – с с нескрываемым сомнением откликнулся из
рулевой рубки коренастый лоцман.
– Мы оба, притом чертовски хорошие! – Озорник непринужденно
перешел на французский. – Умоляю, мсье! Мы аэронавты, попавшие в
сложное положение; не откажите в любезности…
– Ладно, считайте – вам повезло… – лоцман нагнулся к
переговорной трубе. – Стоп машина! Давайте вплавь, не буду я ради
вас причаливать… Ничего, в кочегарке обсушитесь!
– Мерси! – Озорник приглашающее махнул Ласке и шагнул в холодную
тёмную воду.
***
Монмартр издавна славился не только своими художниками, за
скромную сумму готовыми увековечить углём или сангиной ваш
мимолётный образ, но и множеством маленьких уличных кафе. Здесь всё
пасторально, по-домашнему: разномастные скрипучие стулья, мягкие
домашние туфли на ногах улыбчивого хозяина – и лёгкий табачный
дымок, переплетающийся с ароматом поджариваемого кофе. Угловой
столик облюбовала необычная компания. Верховодил в ней, судя по
всему, мужчина лет пятидесяти. Сухопарый, дорого и со вкусом
одетый, он производил впечатление успешного дельца – или, например,
высокопоставленного банковского служащего. За его плечом,
облаченный в тёмный фрак, возвышался невозмутимый мускулистый
неандерталец – стоял, скрестив руки на груди, и зорко поглядывал по
сторонам маленькими цепкими глазками. По правую руку от «банкира»
сидел человек с внешностью добродушного университетского
профессора. На губах его играла мягкая улыбка; в пальцах
«профессор» рассеянно вертел небольшую изящную трубочку – её
ароматный дымок привносил тонкую нотку ванили в симфонию витавших
над столом ароматов. Слева наслаждался кофе с круассанами
светловолосый молодой человек в модном клетчатом костюме. Время от
времени он с интересом поглядывал на единственную в компании даму.
Если бы не болезненная худоба и выдающие возраст «гусиные лапки» в
уголках глаз, её можно было бы назвать привлекательной. Хотя день
выдался безветренным и довольно тёплым для этого времени года, дама
зябко куталась в пушистую шаль, пряча тонкие пальцы в её
бахроме.