— Значит всё-таки не шизофрения... — со вздохом, казалось,
облечения, Виктор махнул рукой и за его спиной появился стул, на
которой он, устало крякнув, сел.
— Не шизофрения, не шизофрения, — передразнивая его, я махнул
рукой в похожем жесте, только вот, естественно, никакого стула за
мной не появилось. Впрочем, я даже и не надеялся, а просто
посмотрел на Виктора, приподняв бровь в немом вопросе.
Словно повинуясь воле какого-то волшебника, с очередным взмахом
руки Франкенштейна, хотя скорее это было похоже на отмашку,
появился стул, на который я и уселся.
— Поговорим?
— Ну, давай, коль не шутишь... — слегка приподнял он уголки губ
на своём измождённом лице, после чего устало откинул голову
назад.
— Слу-у-шай...
— Опять петь начнёшь? — на меня посмотрели с укором, склонив
набок так и запрокинутую назад голову.
Я поморщился.
— Самому противно было, но ты же на переговоры не шёл, вот и
выкручивался как мог...
— Ага, выкручивался, — пробурчал Виктор, — Скорее мозг мне
выкручивал. Изнутри, — намекающе обведя глазами кабинет,
Франкенштейн сложил руки на груди.
Я лишь пожал плечами.
— Так что ты там хотел-то?
— Ты про сейчас или вообще? — и пока он не успел ничего
ответить, продолжил. — Если сейчас, то... Забахаешь пивка? С
сушеными кальмарами, — во рту вдруг слюнки потекли от одного только
воспоминания, — И фисташками...
На меня «вопросительно подняли бровь», я бы даже добавил,
осуждающе и с сомнением в моей адекватности. К слову, не без
причинной. Нет, я не сошёл с ума... Ну не более, чем раньше, просто
нужно было собраться с мыслями, а то всё как-то слишком неожиданно
произошло.
— Не ну а что? Я уже и не помню, когда в последний раз пил...
или ел, а у меня, между прочим, стресс!
— Нет.
— А я знал, что у вас, блядских эльфов, нет чести, нет
уважения... Нет пива*! — мне показалось или паранойя где-то на
заднем фоне со словами «Ой дура-а-а-к» начала возводить второй слой
силового щита? Ну, судя по дёргающемуся веку Франкенштейна — нет,
не показалось.
— Ладно, прости, это всё нервное... Кхм, — кажется, мне не
поверили.
— Даже без своих песен ты умудряешься меня бесить... — сказано
это было так, словно Франкенштейн смирился со вселенской
несправедливостью, понимая всю тщетность бытия.
— Ещё раз извини.
На меня лишь устало махнули рукой.
— Так о чём ты хотел поговорить? И, прошу тебя, в этот раз давай
без своих... шуточек.