— Что-то я не понял, то ты мне тут битый час заливаешь, что
Копьё вырвется, устроит всем тотальный пиздец, чего ты не хочешь,
то, прости за выражение, ноешь, что «уйдешь, напоследок погромче
хлопнув дверью». Не кажется ли тебе, что тут есть... — пощёлкал я
пальцами в воздухе, подбирая слова. — Противоречие?
— Нет, — усмехнулся Виктор. — Тут нет противоречия. Чтобы Копьё
«порезвилось напоследок» мне нужно выпустить его, будучи ещё в
собственном сознании, вот только в моём текущем состоянии я не
смогу его «загнать» обратно в клетку. Я буду находиться в сознании,
борясь в последней схватке за свой разум с ним, пока оно будет
рвать моих врагов, а потом, когда я почувствую, что сил
противостоять у меня уже не остаётся, я просто остановлю
собственное сердце, умерев. Умрёт моё тело, за ним моя Суть, а
потом и Копьё, к которому оно привязано. Не скажу, что это будет
просто, но я заберу его с собой. Если же я этого не сделаю или в
ближайшее время не выберусь, то велика вероятность, что более не
смогу противиться воздействую Копья и оно поглотит мой разум,
захватывая тело. Тогда... Впрочем, ты уже знаешь. Вот этого я и
боюсь, пойми...
— А тут я со своими песнями... — побалтывая в кружке остатками
пива, я сидел и сокрушался: в очередной раз то, что я считал жопой,
оказалось лишь картинкой, за которой была настоящая задница. Да и
Марвел тут какой-то неправильный — всякие демоны, вампиры и маги,
сражающиеся под эгидой фрицев... Неужели действительно комиксы, а
не киновселенная? Если да, то это плохо, ведь насколько помню, в
комиксах было намешано всякой ереси разной, от которой голова
кругом идёт.
— А тут ты со своими песнями, — на лице Франкенштейна отразилась
кривоватая улыбка, которую он попытался скрыть за чашкой чая. Не
очень успешно, правда.
— Так, а чего от тебя кровососы то хотят?
— Ясно чего — работал чтобы на них. Местный главный дурачок всё
хочет, чтобы я его от светобоязни излечил... Идиот, — на мой немой
вопрос он дополнил ответ. — Заставить он меня не может — его
внушение на мне не работает — слабое слишком, вот и маринует, пока
сам не соглашусь, да только всё равно не в моих это силах.
— Чего так, неужто Великий Франкенштейн, создатель монстров,
гений и всё вот это прочее, не в силах вылечить бедного вампи́рушку
от аллергии на солнце?