По мимо этого, ещё в самом начале Франкенштейн признался мне,
что понятия не имеет, что случится с кабинетом, когда он уйдёт:
останутся ли книги — его знания — или канут в небытие. Поэтому-то в
меня едва ли и не старались впихнуть «не впихуемое». Словно в ночь
перед экзаменом я должен был выучить всё, что мог и даже больше.
Краткий курс молодого бо... гения-вивисектора-химеролога-окультиста
содержал в себе такие важные знание, как: куда идти, если всё же у
меня получится вырваться от кровососов; где «нычки», с дневниками
Виктора, в коих он описывал свои исследования и всякое другое. Даже
выдал парочку своих контактов на случай, если мне нужно будет
сменить личность, а её сменить нужно. Забавно, но сам Виктор сейчас
щеголял под именем Вито Моретти. Дон Корлеоне недоделанный...
Почему забавно? О, тут всё одновременно и весело, и грустно.
Этот гениальный... идиот, завёл себе привычку, полезную для
бессмертного, менять официальные документы каждые двадцать-тридцать
лет. Звучит здраво? Ага, вот только внешность он при этом не менял.
Вообще. Даже причёску! Нет, согласен, во времена его молодости
(ага, первые две сотни лет), подобное ещё и могло прокатить, но вот
сейчас, особенно учитывая мои знания жителя двадцатых годов
третьего* тысячелетия, о повсеместном внедрении камер... подобный
финт со сменой документов, но не внешности, уже не будет работать
от слова «совсем».
Вообще, копаясь в голове под едва различимый шум работы
аппаратуры, я понимал, что во многом рисковал и жив сейчас только
благодаря, нет, даже не удаче, а, так сказать, по велению левой
пятки Франкенштейна, решившего, что он устал, он «мухожук». Мне
сильно повезло. Я бы даже сказал, катастрофически, а по закону
вселенной за этим должен последовать симметричный ответ —
соразмерная везению жопа. Вопрос лишь в том, «откуда» и
насколько... глубокая.
Именно этот момент вселенная, словно подслушивающая мои
собственные мысли, решила ответить на мой невысказанный
вопрос...
В помещении загорелся свет, больно ударяя по глазам, а спустя
несколько секунд, замки на двери с резким звуком, чем привлекли
внимание, отворились. Дверь открылась и в помещение вошёл мужчина,
на вид лет тридцати пяти-сорока, с правильными «арийскими» чертами,
зализанными назад блондинистыми волосами и круглыми очками в тонкой
оправе. Вслед за ним в помещение вошли трое охранников в чёрной
экипировке и касках с непрозрачными забралом, чем-то напоминающие
униформу спецназа.