Когда не в силах заснуть от уличного шума Агирре сходил вниз и покидал отель, коммерческая жизнь на улице уже находилась в полном разгаре. Масса народа. Все население города и сверх него экипаж и пассажиры стоявших в гавани судов. Агирре вмешивался в сутолоку этой космополитической толпы. Он шел от кварталов Пуерта дель Мар и до дворца губернатора. Он сделался англичанином, как он, улыбаясь, выражался. Co свойственной испанцам инстинктивной приспособляемостью к обычаям всех стран, он подражал манерам гибралтарцев английского происхождения. Купил себе трубку, надевал на голову маленькую дорожную шляпу, засучивал брюки, а в руке держал маленькую тросточку. В тот самый день, когда он приехал, еще до наступления ночи, в Гибралтаре уже знали, кто он и откуда. Два дня спустя с ним раскланивались владельцы магазинов, стоя на пороге своих лавок, а праздношатающиеся, толкавшиеся группами на площадке перед биржей, обменивались с ним теми любезными взглядами, с которыми смотрят на иностранца в маленьком городе, где никто не может сохранить никакой тайны.
Он шел по средине улицы, сторонясь легких повозок с крышей из белой парусины. В табачных магазинах хвастливо красовались разноцветные надписи на фигурах, служивших торговым клеймом. В окнах были нагромождены, подобно кирпичам, пакеты с табаком и выделялись чудовищной величины сигары, которых нельзя было курить, завернутые в серебряную бумагу, точно колбасы. Сквозь убранные украшениями двери лавок евреев виднелись прилавки, наполненные свертками шелка и бархата, а с потолка висели куски богатых кружев. Индусские торговцы выставляли на самой улице свои разноцветные экзотические богатства: ковры, затканные страшными божествами и химерическими животными, коврики, на которых лотос был использован для самых странных комбинаций, кимоно, окрашенные в мягкие неопределимые цвета, фарфоровые китайские вазы с чудовищами, извергавшими пламя, янтарного цвета шали, легкие, точно вздох, а в маленьких окнах, превращенных в выставки, красовались всевозможные безделушки дальнего Востока, из серебра, слоновой кости и черного дерева: черные слоны с белыми клыками, пузатые Будды, филигранной работы драгоценности, таинственные амулеты и кинжалы с чеканкой от рукоятки до острия клинка.
В перемежку со всеми этими магазинами открытого портового города, живущего контрабандой, шли кондитерские, содержимые евреями, и кафэ и снова кафэ, одни в испанском вкусе, с круглыми мраморными столами, о которые с треском ударялись костяшки домино, с облаками табачного дыма и громкими разговорами, сопровождавшимися жестикуляцией, другие в духе английских