Прозвучал зуммер:
разрешение зафиксировано.
-- Ну? -- нетерпеливо
буркнул Фрейрен.
Сформировав
чувственный образ, Лина отпасовала его начальству.
На полу вздувается
глянцевый волдырь, вздувается и лопается.
-- Натху, стой! --
кричит кавалер Сандерсон. -- Назад!
Из пузыря наружу
прыгает мальчик. Отца мальчик не слушает.
Не
слушается.
-- Вернись в
детскую!
Понял, вопит Натху
во во всю мощь своего разума. Понял! Не боюсь!
-- Натху! Вон
отсюда!
-- Ну, допустим, --
пробормотал Фрейрен. -- Смотрим дальше.
-- Этого вам
мало?!
-- Мало.
Давит, отметила Линда.
Как всегда. Он иначе не умеет.
Давить Фрейрену было
чем -- его габариты приводили неискушенного зрителя в трепет.
Свитер из серой шерсти с красными оленями, который связала ему
Линда на позапрошлый день рождения, туго обтягивал тушу
гиппопотама. Под свитером Фрейрен скрывал пояс с
антигравитационными поплавками -- иначе он не сумел бы сделать и
шага. Согласно распоряжениям медиков, пояс облегчал вес Фрейрена на
треть, чтобы мышцы -- а главное, сердце! -- окончательно не отвыкли
справляться с нагрузкой. Оставшихся двух третей хватало, чтобы
Фрейрен начинал пыхтеть, пройдя от стола к двери.
В юности он был
борцом, в зрелости напоминал борца, утратившего форму. Сейчас же
форма развеялась как дым, а от борца не осталось и напоминания.
Диета? Физкультура? Медикаментозная коррекция? Хирургическое
удаление жира? Бесполезная трата времени и сил. Врачи по сей день
спорили, какой вид гипоталамического синдрома вызывает такие резкие
нарушения метаболизма. Линда уверяла себя, что её собственный
лишний вес не связан с проблемой Фрейрена -- ей вовсе не хотелось с
годами превратиться в неподъемную груду жира.
Впрочем, взгляд
начальства оставался острым, а голос -- звучным и
требовательным.
-- Смотрим дальше, --
повторил Фрейрен.
...пузырь
лопается, исторгает из себя обезьяну. Ловкая, быстрая, с собачьей
головой, обезьяна скалит острые клыки. Прыжок, и зверь повисает на
плечах брамайна, словно голодный самец-бабуин на детёныше антилопы.
Металл наплечников лопается под напором хищных челюстей. Хлещет
кровь, кипящая от чувств, мыслей, переживаний, но наземь падают
разве что редкие капли.