- Надень, - сказал он Максиму, когда тот подошел к нему.
- Зачем? Мы ж и так в бронниках, - сержант похлопал себя по
нагрудной пластине.
- Всяко бывает. Надень.
- Ну, хорошо, - пробурчал Макс и полез за каской.
Укомплектовавшись, они, перехватив оружие поудобней, наконец,
двинулись.
Тихо, без единого звука, напарники дошли до нужного палисадника,
преодолев его одним движением. Хорошо, что хозяева не держали
собак, иначе трепетного общения с кабыздохами, было бы не
избежать.
- Ни черта не видно, - заявил Максим, аккуратно заглянув в
окно.
Гец молча кивнул и со всего маху ударил кулаком в дверь.
- Откройте! Милиция!
В хате как-то сразу смолкло. Минута тишины, и на пороге появился
не совсем трезвый паренёк лет двадцати, облаченный в желтую
футболку и полосатые шорты.
- У нас уже была милиция. Я рассказал всё, что знаю.
- Родители где? - пропустив слова мимо ушей, сурово
поинтересовался старшина.
- У бабки в Червленой, послезавтра вернутся.
- То есть ты один?
- Да... - парень утвердительно мотнул головой.
Более не говоря ни чего, Гец, оттиснув паренька плечом, прошел
внутрь, Макс шмыгнул следом.
- Эй! Что за беспредел?! – возмутился молодой хозяин.
- Увянь! - рявкнул старшина, приоткрывая дверь в горницу.
Типичная обстановка. Недорогие светло-зеленые обои, украшенные
календарями с перепечатанными иконами. Настоящая намоленная доска с
потухшей лампадкой стоит на полочке в красном углу. Мебель старая,
еще советская, с советским же сервизом внутри сервантов.
Гец медленно оглядел горницу, осторожно прошелся по комнатам,
отделенным от основного помещения тонкими деревянными перестенками.
Вернувшись к прикрывающему его у дверей Максиму, он кивнул на стол
перед окнами, на котором вокруг полупустой бутылки портвейна была
разложена скудная снедь. Еще две пустых бутылки валялись тут же у
ножек под табуретом. Но самое главное, рядом с бутылкой стояла два
стакана.
- Где ордер на обыск? – взвизгнул из-за спины Максима паренёк. –
Будет ордер – приходите!
Не обращая внимания на пересмотревшего американских фильмов
хозяина, Макс кивнул на когда-то цветастый, а теперь уже изрядно
полинявший ковер посреди горницы. Старшина ухватив один из его
концов резко дернул на себя, обнажая деревянный люк в подпол.
- Егор! – громко заговорил сержант. – Это Максим Калинин. Я
знаю, что ты здесь, сидишь в подполье. Прошу тебя, выходи
по-хорошему. Хватит крови. Свету уже не вернешь. Выходи, - минута
тишины, две минуты. – Егор, мы ждем.