Почему-то удивляюсь их твердости, это так странно… У моего мужа,
бывшего, пусть он и считает пока по-другому, губы мягкие, полные.
Сексуальные…
Он хорошо целовался, мне нравилось.
А этот… Он не целуется совсем. Не отвечает.
Я хмурюсь, останавливаюсь, смотрю на него капризно и грозно.
Встречаюсь с удивленным, немного насмешливым взглядом, с досадой
прикусываю губу. Это что такое? Почему не хочет отвечать?
Мне это по неведомой причине кажется невероятно важным: получить
от него ответ.
И я пробую еще раз.
Опять привстаю на цыпочки, потому что он огромный просто, кладу
ладони на царапучие щеки и смело припадаю к твердо сжатым
губам.
И в этот раз, о чудо! Он отвечает!
Выдыхает мне в рот, словно сдаваясь, чуть слышно рычит, плечи
напрягаются… А в следующее мгновение я понимаю, что бывший муж
вообще не умел целоваться! По крайней мере, делал это как-то… Не в
полную силу!
Потому что меня сейчас целуют так, словно от этого вся жизнь
зависит, словно мы на краю гибели, и спасти может именно этот
поцелуй.
Это пограничное , странное состояние.
Ангел завораживает своей настойчивостью, своей силой и полной
отдачей, я буквально тону в его эмоциях, которые так ярко
транслируются сейчас в действиях.
Ничего не успеваю!
Только подхватываю, только реагирую уже на случившееся.
Ослепительность ванны меняет полумрак помещения.
Под моей спиной – жесткий диван. Я растеряно скольжу руками по
кожаной обивке, смотрю только на склонившегося надо мной
ангела…
Он упирается огромными кулачищами в диван у моей головы, смотрит
серьезно и жадно.
— Пожалеешь ведь… — хрипит он, а грудь так часто и быстро
двигается, что становится понятно, сдерживаться ему сейчас крайне
сложно. И это подкупает… Он меня хочет, этот огромный
ангел-спаситель, этот невероятно привлекательный, невероятно
жесткий мужчина… Хочет, но оставляет последнее слово за мной.
И я его говорю:
— Не пожалею.
И тянусь к его шее, сама.
Хочу поцеловать, прижаться, опять ощутить этот аромат, смесь
озона и металла, хочу его губы, его вкус свежий и одновременно
острый, всего его хочу!
Это помешательство, какой-то бред… Но если меня сейчас
остановят, если мне помешают, клянусь, я кого-нибудь убью!
Ангел становится на колени надо мной и снимает через голову
спецовку, даже не расстегивая ее.
И я замираю, залипая на огромной, совершенно шикарной груди,
покрытой негустым волосом, с мощными, проработанными мышцами,
скольжу взглядом ниже, по каменному даже на вид животу, к ремню на
брюках…