- Алис, наверное, нам, правда, с тобой стоит какое-то время
отдохнуть от общения друг с другом, - с трудом подбираю каждое
слово, выдавливаю из себя буквально по капле.
- Да без проблем! Скатертью дорога! – грохочет подруга. – И на
похороны твои не приду, не переживай!
Алиса, чертыхаясь, отключается. Я несколько минут молча слушаю
короткие гудки.
Кто бы знал, что «пророчество» Алиски Кулаковой сбудется почти
один в один, и через шесть лет я буду зашуганной и нервной, без
работы, без подруг, без связи с папой, но хотя бы с любимой
доченькой – моим единственным лучиком света и счастья, которому
позволил появиться Руслан.
[1] – (устарелое) разиня, простофиля.
Шесть лет спустя
- Для кого ляхи отожрала?! - слышу презрительный голос Руслана
из гостиной и тут же опускаю приподнятую длинную футболку, чтобы та
опять спрятала колени.
Оставляю саркастический вопрос мужа без ответа. Он явно его не
ждёт. Оборачиваюсь. Ну, конечно! Ляпнул гадость и вышел! Очередная
и обычная утренняя колкость в отношении моей не столь совершенной,
как прежде, фигуры.
Устала реагировать! Теперь тупо пропускаю каждую новую
язвительность мимо ушей. Делаю вид, что не замечаю.
Да, после родов я набрала несколько лишних килограммов. В
восемнадцать весила сорок девять, сейчас… уффф!.. Пятьдесят
девять!
Что поделать? Обычная житейская история! И не такое еще бывает
после не самой легкой беременности.
Между тем, Рус как будто не замечает, но десять лишних
килограммов распределились по фигуре достаточно равномерно. Я бы
даже сказала, что аппетитно! Залегли по большей части в
стратегически важных женских местах: груди и попе.
Вряд ли меня можно назвать омерзительно жирной… Многие вообще
большую часть жизни проводят в весе за шестьдесят, и нормально. Им
нормально! Мужья их любят и берегут. В отличие от Руса, который
каждый мой набранный килограмм воспринимает, как личное оскорбление
и невыносимый дефект, от которого нужно всеми силами
избавляться.
Рассматриваю себя в зеркале, взмахиваю длинными белоснежными
волосами, пересушенными из-за постоянных окрашиваний. Сожгла
напрочь родной рыжеватый тон, чтобы угодить Русу, а он теперь
ворчит, что я бледная, как моль. «Жирная откормленная моль», - так
и сказал гадёныш. А еще его бесит, что теперь я везде теряю эти
тоненькие белесые волосёнки, как после тяжелой лучевой болезни.