— Ну, куда прешь, Казачок? — раздался за приоткрытой дверью
строгий голос дядь Миши.
— Дак, к Никите Олеговичу, за путевкой.
— Ай! Балда! Никита Олегович вот он, с нами! Пойдем лучше
покурим, в кабинет покамест нельзя!
Дверь совсем захлопнулась, и остались мы со Степанычем одни.
— Катька на тебя донос написала в милицию, — тут же, без
предисловий сказал Степаныч, — что, мол видела она, как это ты
стрелял в Мятого. Призналась мне вчера.
— Вот так номер, — сказал я задумчиво.
— Ага, — он вздохнул, — пытался я ее отговорить, поносил злыми
всякими словами, за то, что она такая дура. А та уперлась, мол, не
дам второго сына на растерзание. Первый и так неизвестно куда
пропал.
— Глупо это с ее стороны, — я взял стул из-за стола Олегыча и
поставил его напротив Степаныча спинкой вперед. Сел верхом, — там
много свидетелей было. Много доказательств есть того, что стрелял
Матвей.
— Мда, — Степаныч вздохнул, — это она больше с отчаяния. Думает,
что сможет так отвесть беду от младшего сына.
— Не сможет, — сказал я холодно.
— Да знаю, — покивал Степаныч, — я той вашей драки не видел.
Слышал только по рассказам Катькиным. Мне она сказала, что ты
стрелял, — нахмурился механик, — а вот Зинка Игнатова, мамка Ваньки
Кашевого, которая ходила ко мне по очереди с Катькой, так та
рассказала по-другому. Что стрелял Матвей. Что застрелил бы он и
Ваньку Кашевого, да ты не дал.
— Если б Ванька когда надо не вбежал бы, — покачал я головой, —
я бы так просто не смог бы Серого взять.
— Ну так вот, — Степаныч отвел в сторону мутноватые глаза, —
Зинкина история складнее выходит. Убедился я в том, глядя на это, —
он кивнул взгляд на повязку, что торчала из-под короткого рукава
рубашки.
— Ты думаешь, я просто так в гараж приперся? Да мне до конца довра
сложно добраться, ни то что до гаража. Приехал я, чтобы тебе все
рассказать.
— Спасибо, — я улыбунлся, но Степаныч ничего не ответил. Мы
помолчали.
—Что ж ладно, — я встал, — поговорю я по этому поводу с Квадратько.
И с Екатериной Ивановной тоже.
— Это вряд ли. Потому как она не захочет с тобой
разговаривать.
— Глянем, — улыбнулся я Степанычу, — ну ладно. Бывай, Егор
Степаныч. Выздоравливай. И еще раз спасибо тебе.
— Тпру! Глуши его! — Кричал агроном Николаенко, который сегодня
следил за комбайнами на втором маленьком тренировочном поле, где мы
убрали небольшой недокосок ячменя.