Позавтракав, мы вышли из нашего корпуса с вещами в руках. С этой
минуты наше странствие возобновилось, и какая-то молодая и высокая
надзирательница* снова повела нас за собой. Вместе с братьями и
несколькими другими ребятами, которые жили с нами в приюте, мы
прошли весь двор и, наконец, вышли на улицу, преодолев забор с
железной проволокой.
С каждым шагом, приближающим меня к дому, в мое сердце будто бы
забивалось все больше гвоздей. Оно сворачивалось и
сдавливалось.
Мы направились обратно в Саратов. Сели на автобус и, немного
проехав, оказались около речного порта*. Пройдя по причалу, я
быстро забрался на паром*. Проплыв через Волгу, мы снова сели на
автобус и отправились на вокзал. Он находился совсем в другой
стороне от Затона, поэтому мне не удалось попрощаться со своим
домом даже издалека.
Душа моя билась в конвульсиях.
Воспитательница говорила нам, что мы отправимся в Пугачев на
поезде. Именно поэтому, стоя на перроне*, я представлял себе, что
мы поедем в светлом вагоне с окошками и большими сидушками. Я
никогда в жизни не ездил на поезде, потому так сильно мечтал
побывать в нем. Но все оказалось совсем не так, как я себе
представлял - за нами приехал товарняк*.
Тело мое, казалось, вот-вот откажет.
Воспитательница сказала нам стоять на одном месте.
-Мне нужно известить машиниста*. - пояснила она.
Издалека нам было видно, как женщина что-то быстро шепнула ему на
ухо. Мужчина в форме понимающе кивнул в ответ и оглянулся на нашу
небольшую группу, стоящую чуть поодаль от начала вагона.
По моей спине вдруг пробежали мурашки.
-Уже можно садиться. - приободряюще сказала воспитательница.
Зайдя в тамбур*, который располагался между двумя грузовыми
вагонами, я огляделся. Внутри не было ничего примечательного.
Только лишь пол и потолок.
Вскоре большую дверь закрыли и мы двинулись в путь. Для того, чтобы
мы не устали стоять на ногах всю дорогу, нам разрешили присесть на
сено, которое было уложено по двум сторонам от входа в вагон. Я
расположился рядом со своими братьями. Мы тряслись и подпрыгивали
на месте. Колеса поезда шумели и бились об что-то. От этого звука у
меня вскоре начала болеть голова.
В тот день мы потеряли половину дня.
Уже потом, спустя много лет моей самостоятельной взрослой жизни, я
узнал о том, что мы могли вовсе никуда не уезжать. Мы с братьями
могли бы жить совсем близко к дому - в саратовских или энгельсских
детских домах (коих было целых три штуки). Наш отец и старшие
братья могли бы часто навещать нас и даже, если бы все было хорошо,
иногда забирать нас домой. Наши жизни сложились бы намного легче и
проще, но судьба решила иначе. Она отправила наш поезд в Пугачев,
всеми силами подталкивая его сзади.