Проснулся внезапно. Рядом с моей головой стояли несколько
человек и громко спорили о том, дождаться ли, когда бабы очнутся,
или спящими их оприходовать. Негромкий, бесцветный голос приказал.
— Заткнулись. Баб не трогать, этих грузите в карету. Тех, что на
улице в фургон и везите по старой дороге. Встретимся у мельницы,
переночуем и оттуда поедем к Онотоле.
Притворяюсь спящим. Меня грубо хватает один человек и
перекидывает через плечо. Пока он несёт меня осторожно приоткрываю
глаза и пытаюсь хоть что-то рассмотреть.
Человек пять, или шесть, нет, всё-таки пять: шестым был
трактирщик. Обычные люди, в обычной одежде. Оружия не видно,
плетений тоже не вижу. Что же делать? Епт-ыть, сейчас увезут и
прирежут где-нибудь. А почему они не боятся того, что мы проснёмся?
Опоили? Так вроде бы не чем, мы здесь не пили и не ели, только то,
что взяли с собой. Меня вынесли на улицу и понесли к карете.
Смотрел вниз и поэтому заметил тело Ульяна. Его голова смотрела на
меня, а туловище в другую сторону. "Фига себе, бедолаге свернули
шею". — Не сразу понял я. Офигеть, ну точно прирежут. Сейчас
дёргаться смысла нет, если только одному убежать попробовать. А
девчонки?
Мои размышления были прерваны — я был кинут на дно кареты. Через
полминуты, рядом сгрузили Стогова и сестёр, их положили прямо на
нас. Лицом к лицу я оказался под Малушей, она лежала на мне, а из
уголка её рта тянулась слюна. Вот же гадство, прямо в глаз попало.
Чёрт, и голову не отвернуть, злодеи совсем рядом стоят.
Вскоре двери в карету закрыли и мы куда-то поехали.
Похищение. Расследование.
Дана.
Было мало времени, чтобы обдумать создавшееся положение и свои
действия. Оружия нет. У Четвертака была сабля и нож, но его
положили в карету уже без пояса. Стоговы спят неестественным сном,
поэтому толкать и пихать их, смысла не вижу, они бы и так
проснулись после такой неакуратной погрузки. В общем, стыдно
признаться, но пока лежал и думы думал, незаметно задремал, а
проснулся уже от резкого торможения, когда Малуша перекатилась на
меня обратно, больно попав по незажившему носу. Чертыхаясь на
резкую остановку, на Малушу, и даже на собственную слабость,
слизываю кровь, потёкшую из носа и прислушиваюсь к шуму за тонкой
стенкой кареты.
— Почему так долго? Вам ближе ехать было. — Снова звучит тот
тихий голос.