Другой голос кажется оправдывающимся. — Фургон очень тяжёлый,
застревал часто, в темноте совсем ямы не видно.
Тихий командует. — Сейчас спать ложитесь, всё равно ещё темно.
Как рассветёт перекидаете вещи с фургона в амбар, а сам фургон
загоните к болоту и там сожгите. Тех на мельницу и связать, а этих
двоих прямо сейчас закопайте. Сидеть тихо, девок не портить, они
ещё сутки будут спать. Всё, мы к Онотоле, ждите нас завтра к
вечеру.
Зацокали лошадиные копыта и вскоре скрипнули двери в карету, нас
начали перетаскивать на мельницу, чьи большие лопасти были
отчётливо видны в свете луны. Нас бросили прямо у входа и закрыли
дверь на засов. Оказавшись без присмотра и в полной темноте, сразу
встал на ноги. Увидел большую щель в рассохшейся двери и попытался
хоть что-то рассмотреть снаружи. Видно было глухой деревянный забор
и открытые ворота, через которые сейчас выезжала наша карета.
Фургон стоял практически у ворот, возле него темнел силуэт
человека, который стал закрывать створки за выезжающими. А вот и
ещё один показался из-за фургона. Блин, сколько же их всего
осталось? Двое, или трое?
— Зосима, возьми лопаты! Чё мы их таскать будем?! Прямо здесь и
прикопаем! — Крикнул, закрывающий ворота.
Зосима забурчал недовольным тоном. — Пойдём спать, весь день на
ногах, никуда до утра не убегут.
Первый в ответ. — Ты слышал, что Стерв сказал, хочешь рядом с
ними лежать?
— Хорошо, иду. — Зосима пошёл прямо на меня.
Отпрянул от двери и глазами, уже привыкшими к темноте, обнаружил
целую галерею крестьянского инструмента на стене. На крючках висели
деревянные вилы, лопаты, грабли и многое другое. И только одна из
лопат была с металлическим штыком.
В общем, картина такая.
Открывается дверь и заходит Зосима, поворачивается налево к
крючкам и падает с раскроенной головой. Даже не дернулся. С лопатой
наперевес выглядываю в проём. Первого не видно, но отчётливо слышу
его возню у фургона. Бегу, стараясь не шуметь. Тороплюсь, в
надежде, что парней ещё не убили и неожиданно упираюсь прямо в
него. Не успев занести лопату, бью черенком в выпирающее пузо.
Согнувшегося мужика луплю по спине плашмя, а затем со всей дури
торцом черенка прямо в лоб. Ху-у-ух, чуть не накосячил. Всё, дракон
повержен, а принцессы спасены.
Сажусь прямо на тело, продолжая сжимать лопату дрожащими руками.
Всего потряхивает, адреналин в крови, наверное, зашкаливает. Ладно,
надо действовать. Встал и ещё раз шарахнул по башке лежавшего
черенком. Зачем? А так, на всякий пожарный случай. Подошёл к
фургону, а там два тела лежат, мешками накрытые. Ну, хана мужикам
думаю, ан нет – дышат. Пощипал, уши потёр, а им хоть бы хны. Зрачки
бы глянуть, да света маловато. Порыскал в фургоне, где кроме наших
вещей нашёлся нож и сабля Стогова. Взяв нож и кусок верёвки, пошёл
вязать пленного. Связал ему ноги и руки за спиной, потом стянул их
между собой и, натянув конец верёвки, привязал к колесу телеги так,
чтобы злодей только животом касался земли. Блин, я не знал, что
делать дальше. Грузить всех фургон и ехать, не смогу – лошади
распряжены и стоят стреноженные, сам с ними не справлюсь, из меня
лошадник такой же, как и чародей. Пойду хоть Стоговых положу
нормально. Взял пустой мешок с собой и, перекатывая спящих на него,
оттащил по одному поглубже в помещение, где лежала большая куча
соломы, вот на неё их и укладывал. Потом, таким же макаром,
перетащил мужиков из фургона. Вытащил из амбара тело Зосимы и
закидал кровь соломой, затем лёг рядом со своими попутчиками и
заснул.