- Хороший вопрос… И почему же вам парят мозги Некрасовым? -
отпив из чашки, Дина с интересом оглядела притихших подростков.
- Потому что программу пни замшелые составляют, - сразу же
откликнулся Маркушев. - Которые про Тони Старка в жизни не
слышали.
- Зато слышали про Шерлока Холмса. Или, скажем, про “Трех
мушкетеров”.
- Ну нет… “Три мушкетера” - это приключения.
- “Гамлет” тоже. Скандалы, интриги, расследования. Соблазненные
девицы и горы трупов.
- А по-моему, “Три мушкетера” коммерческие, - задумчиво ковыряя
пластиковой вилочкой торт, протянула Алина. - Масс-маркет.
- Достоевский при жизни был хитовым автором. Его романы рвали
топы продаж.
- Но Достоевского критики хвалят, - осторожно поглядывая на
Дину, вступила в разговор смугленькая тихоня Вяхирева. - А
“Мушкетеров” - нет.
- Толстой считал пьесы Шекспира халтурой. Почему мы должны
доверять мнению критиков, но игнорируем мнение светоча русской
литературы?
- Тогда не знаю… - нахмурилась Алина. - Мария Степановна
говорила, что классическая литература глубокая, а приключения и
детективы - пустышка.
- И ты согласна с этим утверждением? - склонила голову набок
Дина.
- Не знаю… Наверное.
- Хорошо. Спрошу по-другому. Ты лично видишь какую-то глубину…
ну, скажем, в Пушкине? Вот чтобы пальцем ткнуть и сказать: “О, вот
тут вот очень глубоко - не то что в “Мстителях””.
- Ну… Наверное, не вижу.
- Тогда какая разница, есть глубина или нет?
- Да нету там ничего особенного, - Маркушев, слопав последний
кусчек торта, с видимым удовольствием облизал с вилки крем. -
Глубина, глубина… Занудство обыкновенное.
- Вот тут не могу согласиться, - покачала головой Дина. - Если
вы не видите глубины, это не означает, что ее нет. Тот же
Достоевский, к примеру, фантастически честен и точен. И в этой
точности намного опережает свое время. Ну, скажем… Есть у
Достоевского такой персонаж, Смердяков - эпилептик, периодически
впадающий в странный созерцательный ступор в самых неподходящих
местах. Идет по двору, идет - но вдруг застынет и таращится в
пространство. Женщин Смердяков не любил, чувств юмора не имел,
сочувствия к людям не испытывал. Считает, что человеку позволено
все, моральных ограничений нет - одни только юридические
условности. В детстве вешал кошек, а потом хоронил их, изображая из
себя священника. Представили себе Смердякова?