И в эту секунду дверь словно у меня не комната, а проходной
двор, опять открылась.
— Я притёл…. Не, я пришёл. — С ходу бубнил синюшный, как
изолента, Эдерли. — Сказать! Малка моя женщина, и если ты полезешь
опять к ней, я тя…. — Наконец заметил Питер нас стоящих посредине
комнаты.
Секунда, и отставная пьянь, затряс бутылкой в руке, видя, как я
полуголый был объят княжной.
Но не успел Эдерли и слова сказать, как до нас через закрытое
окно раздались десятки волчьих голосов, слившихся в единый вой.
Малка вздрогнула, сжав мои плечи, и в едином движении поцеловала
меня в губы, после чего оттолкнула и рванула к окну.
— Я не дам им тебя разорвать. Будь счастлив. — Распахнула
девушка окно и сиганула из него вниз.
В комнате воцарилась немая пауза. Я хлопал глазами, смотря на
открытое настежь окно, а Эдерли, то туда же куда и я, то на
меня.
— В окно... Вы… Да я тебя! Неблагодарный урод. — Тряс руками в
дверях главный герой, который не мог выбрать нужную тему для
брани.
В два больших шага я был рядом с Эдерли и, положив мужику руку
на ухо, с ходу познакомил голову Питера с дверным косяком.
— Хорош трыньдеть. Подумать не даёшь. — Затащил я бесчувственное
тело в комнату и, кинув отставного офицера Британской короны на
пол, закрыл дверь.
Дойдя до окна, я надел рубаху и смотрел в ночное небо с
практически полной луной. Непонятно, по какой причине, но я мучился
угрызениями совести. Вроде книга, а осадок на душе как от реальной
жизни.
Подойдя к кровати и взяв отобранный бутыль с неведомым пойлом,
которое я отобрал у Эдерли и, отпив из горла, вновь подошёл к окну,
кривясь от ядрёного самогона.
Не знаю почему, но я чувствовал себя виноватым. Мне можно
сказать, душу открыли. А по итогу подумали, что я боюсь оборотней.
Не, их я боюсь, конечно, но так по старой памяти. А княжна вон
жизнью рискует ради меня. Думает, что меня порвут тузики, как
грелку.
Сделав большой глоток, я сморщился как лимон, и осознал факт,
что это пойло знатно меня распинывало, особенно если я не
сопротивлялся алкоголю.
Но больше всего меня угнетало, то, что мне поведала Малка, о её
дальнейшей судьбе.
— Не, я так не могу,— сделал я ещё глоток. — Надо выручать.
Только сказав это вслух, я развернулся на каблуках сапог и
увидел, как на мою голову обрушивается табурет, который держал в
руках бешеный бухой Эдерли.