Филин-2. Разрывая страницы. - страница 27

Шрифт
Интервал


И в эту секунду дверь словно у меня не комната, а проходной двор, опять открылась.

— Я притёл…. Не, я пришёл. — С ходу бубнил синюшный, как изолента, Эдерли. — Сказать! Малка моя женщина, и если ты полезешь опять к ней, я тя…. — Наконец заметил Питер нас стоящих посредине комнаты.

Секунда, и отставная пьянь, затряс бутылкой в руке, видя, как я полуголый был объят княжной.

Но не успел Эдерли и слова сказать, как до нас через закрытое окно раздались десятки волчьих голосов, слившихся в единый вой.

Малка вздрогнула, сжав мои плечи, и в едином движении поцеловала меня в губы, после чего оттолкнула и рванула к окну.

— Я не дам им тебя разорвать. Будь счастлив. — Распахнула девушка окно и сиганула из него вниз.

В комнате воцарилась немая пауза. Я хлопал глазами, смотря на открытое настежь окно, а Эдерли, то туда же куда и я, то на меня.

— В окно... Вы… Да я тебя! Неблагодарный урод. — Тряс руками в дверях главный герой, который не мог выбрать нужную тему для брани.

В два больших шага я был рядом с Эдерли и, положив мужику руку на ухо, с ходу познакомил голову Питера с дверным косяком.

— Хорош трыньдеть. Подумать не даёшь. — Затащил я бесчувственное тело в комнату и, кинув отставного офицера Британской короны на пол, закрыл дверь.

Дойдя до окна, я надел рубаху и смотрел в ночное небо с практически полной луной. Непонятно, по какой причине, но я мучился угрызениями совести. Вроде книга, а осадок на душе как от реальной жизни.

Подойдя к кровати и взяв отобранный бутыль с неведомым пойлом, которое я отобрал у Эдерли и, отпив из горла, вновь подошёл к окну, кривясь от ядрёного самогона.

Не знаю почему, но я чувствовал себя виноватым. Мне можно сказать, душу открыли. А по итогу подумали, что я боюсь оборотней. Не, их я боюсь, конечно, но так по старой памяти. А княжна вон жизнью рискует ради меня. Думает, что меня порвут тузики, как грелку.

Сделав большой глоток, я сморщился как лимон, и осознал факт, что это пойло знатно меня распинывало, особенно если я не сопротивлялся алкоголю.

Но больше всего меня угнетало, то, что мне поведала Малка, о её дальнейшей судьбе.

— Не, я так не могу,— сделал я ещё глоток. — Надо выручать.

Только сказав это вслух, я развернулся на каблуках сапог и увидел, как на мою голову обрушивается табурет, который держал в руках бешеный бухой Эдерли.