- Он продержался до вечера, пора делать привал, - услышал я
последние слова и больше не сдерживаясь, рухнул в бездонную
пропасть небытия.
Мое тело раскручивалось с невероятной силой и выбрасывалось из
огромного смерча, чтобы потом вновь втянуться и начать заново
кружиться с умопомрачительной скоростью.
Но вот его давление ослабло и я спокойно стою в центре ревущего
потока и даже умудряюсь рассмотреть маленькие воронки внутри него,
которые и раскручивали основную громаду вихря.
“Из малого создаётся большое, из незаметного появляется истина”,
- слышу слова и шепчу их, чтобы не забыть. Чувствую, как к голове
прикладывают что-то холодное и от этого становится легче. Потом в
рот льется горькое, я кашляю, но боль внутри меня спадает и уношусь
в черную ночь. Мне страшно от того, что плыву по ней и ничего не
вижу. Выставив перед собой руки, боюсь наткнуться на острое, но
неожиданно чернота рассасывается прямо на глазах и оказываюсь
высоко-высоко в небе. Подо мной расстилаются огромные лесные
массивы, с пронизывающими его то тут, то там серебристыми нитями
рек и пятнами озер.
Я присматриваюсь и вижу плавучий дом, откуда мне машут учитель и
дед Старик. Я хочу к ним, хочу опуститься ниже, начинаю махать
руками и ногами и это нарушает мой ровный полет. Лечу вниз, но
почему-то теперь подо мной дикая земля, раскинувшаяся на многие
километры и на ней нет ни одного дерева, а только мелкий кустарник
и редкая трава. Ещё секунда до удара о поверхность, сильно
зажмуриваю глаза и сжимаю зубы.
Ничего не происходит. Тишина заполняет все вокруг и я могу ее
трогать, гладить приятную на ощупь материю и вдруг слышу что она
зовёт меня по имени. Как такое может быть? Как тишина может
говорить, да ещё знать мое имя? Но она упорно стучится и стучится в
сознание, повторяя одно и тоже:
- Свит! Свит! Свит!
Я распахнул глаза и уставился на покрытого инеем Агавра. Он
склонил голову и с закрытыми веками повторял и повторял мое имя. Я
приподнялся на локте и увидел, что вокруг лежат припорошенные
снегом друзья и даже разглядел тонкое тельце муравья. Во мне снова
начал подниматься шквал огня и как мог, стал снимать одежду, трясти
лежащих и накрывать всем, что было на мне надето. Первым пришел в
себя пёс и принялся помогать. Он тормошил и даже пинал Рикса,
толкал и тер щеки сопротивляющейся Лое, а я, закутав муравья,
поднял на руки и в одних трусах и ботинках пошёл вперёд.
Оглядываясь, видел, как остальные поплелись за мной. Я точно знал,
если остановлюсь, то жар внутри меня вырвется наружу и сожжёт
словно восковую свечу. Все мое тело заледенело. В глазах острыми
льдинками застыли слезы, а я продолжал идти, пока не увидел впереди
лёгкий дымок поднимающийся к небу.