Убедившись, что убежали достаточно далеко, мы завернули в
небольшую захламлённую каморку, где он, ужасно довольный собой,
продемонстрировал содержимое кастрюльки. Те самые эклеры! Мы
просидели не меньше часа, поедая вкуснятину, пока не услышали, как
в коридоре забегали слуги и стража. По обрывкам фраз поняли, что
ищут меня.
Прежде чем выпустить из каморки, он наклонился и коснулся губами
уголка моих губ. Сказал, что там остался шоколад. И глаза у него
были честные-честные, цвета шоколада.
Это было самое приятное из воспоминаний обо всех приёмах, на
которых мне довелось побывать.
Года не прошло, как случился переворот, в результате которого
императором стал дядя Гидеона – Карл Монтерок. Мне он никогда не
нравился ни как правитель, ни как человек. Тем не менее, нам с
отцом по-прежнему приходилось посещать все светские рауты,
возобновившиеся сразу, как только подавили народные волнения и
зарождающиеся мятежи.
Но после того раза я больше не видела во дворце мальчика, с
которым ела самые вкусные эклеры в моей жизни. И спросить о нём
было не у кого, ведь я даже имени его не знала.
Но вернёмся к нашим баранам… то есть к герцогу, который
терпеливо дожидался в оранжерее.
За прошедшие с нашей первой встречи пятнадцать лет внешность
Гидеона изменилась в лучшую сторону: скобки выровняли зубы, черты
лица стали более мужественными, а взгляд – жёстким и цепким. Герцог
по-прежнему носил длинные волосы, только теперь не собирая их в
хвост. Подозреваю, чтобы не так сильно выделялись оттопыренные
уши.
– Рад видеть вас, леди Виктория.
Мне пришлось подать руку и позволить Гидеону прикоснуться губами
к тыльной стороне ладони. Бр-р-р. Словно лягушка попкой мазнула –
холодно, влажно и мерзко.
– Мне абсолютно случайно доложили, что вы прибыли в Штернхолд, а
я как раз проезжал мимо и решил нанести визит вежливости.
– И вправду, просто удивительное совпадение, – я постаралась
скрыть сарказм за улыбкой.
– Не пригласите ли в дом? Я бы с удовольствием выпил чашечку
чая. Благо, нам есть что обсудить.
– Сожалею, ваша светлость, но дом ещё не привели в должный вид,
чтобы принимать гостей.
– Вы, верно, думаете, что меня может смутить несвежий ремонт или
старая обивка на мебели? Насколько помню, этот дом пустовал около
трёх лет, после того как графа Рубера арестовали.