– Кто сумел это сделать? – побледнела Амма.
– Чего ты боишься? – не понял Хопер. – Да, один из нас открыл секрет, как взять часть менгира, сохраняя в нем силу, которая одна и может справиться с такими, как мы. Задачка не из легких, это ведь не стриксов наковырять для амулетов, хотя и с ними приходится повозиться. Я, правда, снарядил таким же камнем посох, который ты продырявила, но уже после, да и нет у меня похожего умения… Пойми, никто из нас не только не хотел погибать, но и лишаться свободы… Вновь становиться слугой, сменной шкуркой. Не для этого мы освободились. Кто же мог подумать, что придется выбирать между рабством и смертью? Такой нож мог бы развоплотить высшего умбра, если бы он вышел против нас. Жнеца, как теперь говорят. Так мы думали, во всяком случае. Это, конечно, великая тайна, но…
– Послушай, – понизила голос Амма, не сводя взгляда с ножа. – Зачем эта суета? Неужели никто из вас сам не хотел стать жнецом? Почувствовать вкус божественного могущества? Наполниться силой, к которой ныне у нас нет доступа? Воспарить над слабостью и случайностью?
– Оставь, – покачал головой Хопер. – Когда-то мы обсуждали этот соблазн. Я не изменил своего мнения. К тому же – это невозможно. Подобное не в нашей власти.
– Немного покорности и послушания, и сила даст о себе знать, – прошептала Амма. – Те, кто обладает властью, неплохо платят за покорность. Они могут одарить даже этим…
– Кто тебе это сказал? – удивился Хопер. – Даже если и так, и вытерев о тебя ноги, тебя поднимут на древко, ты не обретешь свободу! Это и есть рабство.
– Или абсолютная свобода, – вымолвила Амма и вдруг подмигнула Хоперу. – Пока боги спят.
– Спят? – напряженно засмеялся Хопер. – Крепко же они спят. Опять проверяешь меня? Издеваешься? Пойми, тогда в Хмельной пади впервые были готовы столкнуться друг с другом умбра. Ты знаешь, что такое война демонов? Пусть даже полудемонов. Весь этот мир мог разрушиться!
– Я помню что-то подобное, но страшнее… – прошептала Амма. – Но ни один из нас не был убит за тысячу лет.
– Двенадцать, – не согласился Хопер. – Да, самоубились, но все же. Тринадцать вытащили ножи, и двенадцать всадили их в собственные шеи. А тринадцатому руку вместе с зажатым в ней ножом не только проткнули стрелой, но и пришпилили ее к груди. И, теряя сознание, я еще не знал, чем все это закончится.