…Первой с ними поздоровалась она, – вернее не с ними, а с Ирой: сочла неудобным не поздороваться. А сестра сочла неудобным не поздороваться в ответ и хоть что-то не сказать. Спросила обо мне: ведь они меня уже сколько не видели. Тетенька поэтому сразу же смекнула, кто это. Потом пошло: «Вы что, где-то здесь живете?» – «Да, тут совсем рядом. Вы не зайдете ко мне: мне было бы так приятно!» – " Ну что вы, с какой стати, просто неудобно!» – «Что вы, что вы!» И она стала так упрашивать (а им, конечно, так хотелось всё – всё разузнать), что они не смогли ей отказать: «Но только ненадолго». – «Хорошо, хорошо!»
Они буквально не успели зайти, как она уже накрыла стол белой скатертью, моментально поставила на него такое, что в ресторанах не во всех бывает, и не хотела ничего слышать, что им неудобно, с какой стати и все такое прочее. Но, главное, она почти сразу проговорилась.
– Я ее спросила: «А как Феликс отнесется к тому, что вы нас сами пригласили? Может быть, он не хотел бы нас еще знакомить». – «А его, все равно, сегодня не будет: он утром даже взял с собой бритву». И сразу покраснела как рак.
Вот это была косточка! И тетя моя уже сочла своим долгом остаться, чтобы досконально выяснить, что за женщина, с которой сошелся ее родной племянничек. А Фаина сознательно, или бессознательно, помогала ей в этом – и всеми силами старалась понравиться.
Решив, что всех этих закусок недостаточно, выскочила на кухню и чуть не мгновенно зажарила антрекоты с перцем – лучше, чем в любом ресторане! Потом захотела угостить их бисквитом – опять началось: «Ах, зачем?», «Что вы, что вы: я мигом!», а тетечка моя была большая мастерица по части бисквитов и тоже пошла с ней – якобы помочь; Ирку оставили в комнате переваривать пищу.
– Так все, действительно, быстро сделала – я ахнуть не успела.
Они посадили бисквит в духовку и остались следить за ним – и тетя Лиза начала осторожненько задавать вопросы, а Фаина охотно и даже достаточно подробно ей обо всем рассказывать; сначала только часто краснела и вдруг начинала заикаться, «пока я ей не сказала:
– Послушайте, мы же с вами не дети: можем о таких вещах говорить достаточно откровенно. Вы не бойтесь: я не ханжа; тем более что вы уже тоже не семнадцатилетняя девочка: было бы нелепо, даже смешно, требовать того же, что от них.