– Не то совсем – тухлый номер: с ней не пройдет. – Да это же чушь собачья! Ударить ее – безропотную, покорную? Обидится, выгонит? Она-то? Себя будет считать виноватой – что не угодила мне непонятно чем, сама же разозлила меня: начнет еще просить у меня же прощения. Делай с ней что хочешь – только прости: все стерпит – раба. Так что…
Шеф прервал наше стратегическое совещание – и кстати. Показал ему привезенный мной материал: я постепенно увлекся; Юрка, слушая тоже, по-моему, немного отошел. То, что я привез, хотя и не касалось основной конструкции, позволяло легче решить систему вспомогательных опор; в сочетании с тем, что мы успели разработать, это давало возможность уже через две-три недели закончить проектное задание – ведь работа шла полным ходом, несмотря на наши личные дела.
– Кстати, ты ему передал, что звонила его тетя? – прервал меня вдруг шеф: вопрос был к Юрке.
– Ой, совсем забыл, Аркадий Ильич! Еще утром.
– Тогда позвони ей: покажешь остальное завтра.
Тетя Лиза просила подъехать к ней: может быть, сегодня, а? Я сказал: ладно – потому что, наверно, она или, скорей, ее дочь Ирка, моя дорогая кузина, вознамерилась сделать новую попытку познакомить меня; сейчас меня это вполне устраивало. Неплохо было с кем-то познакомиться – вышибить клин клином.
Поехал сразу же после работы – до них добираться не ближний свет. Торт прихватил уже у их дома, в кондитерской прямо напротив остановки автобуса.
Тетка и сестра ждали меня: молодец, как ты быстро. Ты никуда не торопишься – не тороплюсь; а может быть, душ примешь – с удовольствием; тогда иди – я пока салат сделаю. Почему сегодня небритый – не спросили. Обед – несколько торжественней, чем обычно: вкусный капустный салатик, селедочка, бульон с клецками, блинчики с мясом, компот. По рюмочке вина из бутылки, в которой «еще чуть-чуть осталось». О деле – ни гу-гу, как будто меня пригласили только потому, что очень по мне соскучились: это могло вполне выглядеть правдоподобным – я действительно видел последний раз, и то только Ирку, тогда в кино. Потом стали пить чай с тортом, включили телевизор, и передача была интересная: мы ее смотрели долго, и они мне даже разрешили не выходить, курить прямо на кухне.
И только после телевизора мы перешли в комнату, где стояли кресла и журнальный столик: для серьезного разговора, как я сразу понял, едва вошел туда. На подлокотнике одного из кресел очень красивая шерстяная кофта – слишком хорошо знакомая. Та, что была тогда на Фаине. Это сразу избавило нас от излишних вступлений: она явно специально находилась там – тетушка моя не признавала беспорядка.