Мы привыкли, что в Москве почти нет растительности. С тех пор, как город поделили на уровни, в нём стало слишком темно для деревьев и кустарников. Солнечный свет, обитающий где-то наверху, даёт жизнь только садам Седьмого уровня. В других местах растений совсем мало; чаще всего они растут в клумбах или кадках, в искусственных условиях. Поэтому увидеть густую, буйно растущую траву, не знающую ни газонокосилки, ни автомобильных шин, было для нас настоящим чудом.
– Как ты всё это устроил, Ром? – спросил я. – Неужели тебе отдали крышу в полное распоряжение?
– Ага, – он довольно кивнул, – я долго надоедал соседям и отделу домашнего надзора. Наконец с меня взяли слово, что я не буду заниматься на крыше ничем противозаконным.
– И это всё? Так просто?
– Нет, конечно! – хмыкнул Роман. – Ещё целую кучу денег потребовали. Но зато… вы только посмотрите! – наш друг сбросил ботинки и ступил на траву босиком. Мы с Димкой от него не отставали. Я с наслаждением зарылся пальцами в упругие стебли и понял, что жизнь прекрасна.
Димка лёг на газон.
– А где ты семена взял? – поинтересовался он.
– Нашёл одного торговца в метро. Сейчас почти ничего нельзя достать без особого разрешения управления природными ресурсами, но этот парень выкрутился: продавал семена под видом корма для грызунов. Тут уж не придерёшься. Тогда я подумал: а что, если попробовать посадить их? Привёз с Первого уровня песок и землю, и вот… – Роман обвёл взглядом произведение рук своих.
– И здесь достаточно светло, – заметил я.
– Сейчас вы не такое увидите! – наш друг поманил нас с Димкой к низкому парапету, ограждавшему площадку. Глянул на часы, а затем указал рукой в коридор между домами.
– Смотрите!
И тут нам в глаза ударил пронзительный свет.
Сейчас мало кто поймёт чувство, охватившее нас троих. Современные люди, привыкшие не поднимать голов от земли, которую они видят в ярких красках через ви-очки, пожмут плечами: солнце? Что мы здесь не видели? Его нет в нашей жизни, оно слишком тускло, слишком скучно, ему нельзя приказать изменить свой цвет или уйти за горизонт. Никому и в голову не придёт восхищаться им. Восхищение не рационально. И точка.
Быть может, мы – последнее поколение безнадёжных романтиков. Глядя на чудовищных размеров небоскрёбы, закрывавшие небо, на крошечные по сравнению с ними авиамобили, мчавшиеся по шоссе; глядя на бесконечное ущелье между двумя рядами зданий, терявших свои очертания в туманной мгле, мы физически ощущали величие этих острых лучей, пробившихся сквозь городской лабиринт, чтобы на несколько мгновений отразиться в наших глазах.