– Не могу найти автожиг, – пожаловался он.
– Ты что, костёр хочешь развести? – удивился я. – Так не видно же ничего, а ведь нужно место найти и дрова…
– Не, ну а как…
– Не надо, Ром, – мягко сказал Димка. – Костёр хорошо жечь у тебя на крыше. А здесь… просто не надо.
– Ладно, как хотите.
Мы решили, что уже слишком темно для того, чтобы разбивать лагерь, поэтому устроились в машине. Разложили заднее сиденье так, что весь пассажирский отсек превратился в одну большую кровать. Оказалось, что полёт сильно вымотал каждого из нас, поэтому, наскоро поужинав белковыми брикетами, прихваченными Ромой, мы погасили огни и растянулись на мягком пенотене. Роман отвернулся к стенке и тут же засопел. Я лежал на спине, закинув руки под голову. По всему телу разлилась приятная усталость, будто я весь день посвятил спортивным упражнениям. Однако сон не шёл. Я всматривался через купол в глубокое иссиня-чёрное небо, на котором, как на ладони, виднелись звёзды. Я пытался вспомнить названия созвездий, не прибегая к помощи мозгочипа, но вспомнил только Большую медведицу.
– Смотри-ка, Дракон! А вон там Лев. А вот Полярную звезду отсюда не видать… – Димка повернулся ко мне. Он словно светился: лицо, волосы и футболка отчётливо белели в темноте.
– Ничего не помню, – прошептал я. – С этим чипом совсем мозги негодные стали.
– Я тоже помню не всё, – отозвался мой друг. – Раньше я тоже полагался на чип, поскольку мне тяжело было запоминать названия и даты. А потом узнал, что система автоматически удаляет данные, которыми я подолгу не пользуюсь, чтобы сэкономить место. Меня это напугало, честно говоря. С тех пор я стараюсь всё запоминать самостоятельно.
Я хотел было сказать ему, что завидую его силе воли, но вдруг он поднял руку.
– Слушай.
Я напряг слух. Совсем рядом, за бортом авиамобиля, шелестела листва и трещал одинокий кузнечик. И больше ничего не было слышно, разве что гул моего собственного сердца, вдруг выросшего до размеров барабана.
– Тишина… – прошептал я.
– Ага. Просто чудо, правда? – Димка приподнялся на локте, вслушиваясь. – В городе ты всегда слышишь этот фон: то пол вибрирует из-за постоянной работы удерживающих уровневых механизмов, то гиперсеть гудит в простенках, то стёкла в окнах подрагивают, когда мимо проносятся авиамобили… – он вздохнул и лёг обратно. – Иногда звуков слишком много, и они изматывают. Ты можешь заткнуть уши, но и тогда слышишь свой пульс, а ещё – непрекращающийся писк где-то на границе сознания, от мозгочипа, который постоянно посылает сигналы в мозг и всегда на одной ноте. А отключишь его, и становится страшно: вдруг что-то случится? Ты никогда не думал, сколько безумцев появилось в мире с изобретением этого прибора?