6. и когда божественный свет все и меня, несчастного, осветил, ночь пресветлым днем соделав, меня Ты удостоил на Твоей высоте Твоего божества как на небе со страхом Тебя видеть в божественной славе Твоей рядом стоящим; и ни венцом каким, ни одеянием светлым, ни изменившимся пониманием не украсив себя, но с нами живущим и всегда на земле воочию пребывающим – таким Ты показал мне себя на Небесах. Почему так? – Да не быть там, мне явленному, одному, а с нами – другому, да уразумею я, да не – введясь в заблуждение – от доброго Пастыря уклонюсь, потерянная я овца.
7. Но ведь и это случившееся чудо не уразумел я, жалкий: ленью и мелочами помалу будучи украден, в прежнее зло и горшее впал; а Ты, милосердный и долготерпеливый Царь, никак от меня не отвернулся, но через Твоего святого меня возвратил и к его святым стопам припасть удостоил, рукой Твоей державной и плечом широким свыше из мира обмана и мира вещей и удовольствий извел, от всего телесного и душевного меня удалил – о, чудо, о, к нам любовь и сострадание Твое, человеколюбивого Бога – и поставил в ряд работающих для Тебя, и затем, Владыко, святого Твоего молитвами не только моих неописуемых зол прощение, но и все реченные блага мне дал, более же сам всем для меня стал;
8. и когда в том свете божественной славы сияя, к Нему приблизившись, в покаянии и вере стопы Его схватив, ты поклонился – сразу почувствовал я божественное тепло, затем малую воссиявшую светлость, затем от Его слов божественное вдохновение, затем от этого огонь сердечный, через неиссякающий поток слез ключом бьющий, затем в моем уме луч тонкий, быстрее молнии прошедший, затем как свет в ночи, и как облако светлое, малое и пламенновидное мне на мою главу село – и лежал я на лице, и совершал молитву, а затем воспарил и внедолга узрел себя на Небесах.