Стала Чапаиха вечерами на задворках похаживать дозором ночным. Не все еще у Таньки пожгли-то, двор остался, переживат, стало быть. Правильно переживала, не прошло месяца, и двор загорелся. Все ж таки вычислила она Баринка, хоть и не поймала с поличным, но прямо на пожаре его и «прищучила»:
– Ведь ты поджигатель то, сукин ты сын! – выпалила она Баринку. Он, конечно растерялся с испуга, но виду не подал, молча воду таскает, как обычно. А уж все то плюнули тушить: пусть уж зараз все у Таньки выгорит, а то и конца этому не будет, все лето на один и тот же пожар ходим. Но такая постановка дела Чапаихе не годилась, берет она Баринка за шкирятник и в огонь тащит, тот конечно упирается, пятками тормозит. Все ж таки вырвался он у дуры-бабы, но страху натерпелся ай-яй. Мужики то со всех сторон окружили его, отступать некуда, что называется, намертво прижали:
– Или ты давай завязывай с этим делом, или точно в огонь бросим и разбираться с тобой не станем.
Ну и пожары на этом закончились. Помогла наука Баринку, Богу молился потом, что люди пощадили.
Говорят и с Танькой помирились они после этого. Да и то сказать, вон чего любовь эта безответная наделала. Ладно, хоть понял Баринок, что с народом шутки плохи. Вот только у Таньки одна изба осталась, ни кола, ни двора, и куры в огороде на яблоне сидели до самых холодов.