– Где она?
– Наверху, – Пьер Шане склонил голову, давая понять, что прошедшие годы не помешали ему узнать старого знакомого. – С вашего позволения, я провожу.
– Побыстрее, – прозвучал резкий, холодный ответ.
Синьор Шане проводил святого отца до маленького уединенного помещения, почтительно открыл перед ним дверь и отступил.
Женщина, сидевшая в комнате, обернулась на шум и поднялась. Дождавшись, когда дверь плотно закроется, священник снял шляпу и отбросил ее на табурет рядом с входом. «Столько лет… А она все так же дьявольски хороша. Господи, дай мне сил», – пронеслось в сознании, когда взгляд скользнул по женской фигуре.
– Синьора, у вас несколько минут. Я слушаю.
Маркиза множество раз представляла этот разговор, сочиняла фразы, продумывала диалоги. Но все оказалось бессмысленным, когда она увидела его, ощутила энергию, исходящую от сильной статной фигуры. Ледяной тон привел ее в замешательство – неужели она все-таки надеялась на что-то?! Юлия выше подняла голову, усилием воли заставив голос не дрожать:
– Хорошо. Тогда сразу к делу. Я прошу позволения увидеть сына, монсеньор Перетти.
– «Ваше Святейшество», синьора. Помнится, я велел вам забыть о его существовании.
– Нет у вас такой власти, чтобы заставить мать забыть своего ребенка. Ваше Святейшество, – она тщательно выговорила обращение.
Он прошел вглубь комнаты и встал так, чтобы между ними остался стол:
– Зато у меня есть власть сделать так, чтобы ребенок не знал своей матери, – монсеньор Перетти, точнее, Его Святейшество Папа Сикст, пятый этого имени, снисходительно усмехнулся.
Юлия, не ожидавшая подобного заявления, посмотрела на мужчину растерянно, неосознанным привычным жестом коснулась единственного украшения, что было сейчас на ней – золотой цепочки с семью крупными жемчужинами.
– Что же вы сказали ему про мать? Что она умерла? – маркиза повернулась, чтобы вновь быть лицом к собеседнику.
Сикст не ответил. Его взгляд помимо воли последовал за движением руки женщины, скользнув по изящным изгибам шеи, по линии плеч, задержался на смутно знакомом ожерелье.
– Последнее замужество пошло вам на пользу, синьора Ла Платьер. Чтобы его осуществить, вы, вероятно, воспользовались моими уроками, – со странной интонацией проговорил он и с удовлетворением отметил, что слова вызвали на щеках женщины легкий румянец смущения.