Ученик: От чего происходит то, что я часто к советам старческим теряю веру и благоговение и что все, ими заповедуемое, кажется неудобным для исполнения?
Старец: Вера потеряна от подозрительности, благоговение-от дерзости, а недействие старческих назиданий на сердце бывает от того, что мы их слушаем только из любопытства. По своей пытливости, ты блазнишься тем, что они решают твои вопросы самыми простыми понятиями. Оставь любопытство; храни умеренность в вопрошении; веруй, что Бог в лице других тобой руководствует; не высокомудрствуй; держись в простоте сердца послушания; и будешь тогда ощущать совсем другое в душе твоей. Если же ты благоразумной простоты не имеешь, приобретай оную недоверием к себе и памятью о твоем намерении, с каким пришел ты в обитель, воспоминай тот жар, те расположения души, которые ты ощущал в самом начале твоего водворения в святой обители. Для истинного послушника, при Божией помощи, нет ничего неудобного: истинное самоотвержение всегда будет чувствовать спасительное иго легким. Если и бывают искушения, не малодушествуй, поелику никакие искушения сами по себе не превышают даров Божественных, то есть сил и средств к преспеянию в добродетели; а потому желающий спастись вся может силою укрепляющего Господа Иисуса, и это столь священная истина, что в ней никто, имеющий сколько-нибудь живой веры, никогда не усомнится. Для маловерного и пылинка кажется горою, а для верующего и преставлять горы искушений весьма удобно и легко.
Ученик: Чувственная страсть ратует сильнее прочих на душу мою; какое бы найти удобнейшее средство к погашению ее?
Старец: Первое и обыкновенное средство к отсечению плотской страсти состоит в удалении предметов, разжигающих душу, равно как и строгое воздержание, соединенное с безмолвием. Трудно уцеломудриться среди соблазнов мира. Также памятование о своей тленности и скором приближении часа смертного к погашению ее очень полезно. Для многих, еще не познавших сладости целомудрия и не начавших чистой жизни внутренней, полезно может быть и представление пагубных последствий блудной страсти, которая, кроме всецелого отвлечения души от любви Божией (что гибельнее всякого греха), сама в существе своем гнусна. Как жалко видеть людей, прежде обладаемых ею, поверженными в неудобоцелимые болезни, или лишившимися ума, или изнуренными ревностью, пронзенными вероломством и изменою и мучающимися прежде смерти в адском огне отчаяния.