В спальне первым делом порадовалась,
что не использовала засов – хороша бы я была, не сумев пробраться к
собственной кровати. Сил на уничтожение засова через дверь у меня
не было.
Вторым – вознесла мысленную
благодарность гадкому распорядителю за отсутствие горничной – не
хватало ещё, чтобы с самого утра весь дворец обсуждал ночные
похождения свеженазначенного почётного личного секретаря
кронпринца.
Третьим – посмотрела на картину,
устроившую такую подлость. Дама на портрете выглядела совершенно
невинно, будто и не оживала вовсе, не превращалась в скелет и не
забрасывала меня в покои дикаря. Только вот веер из карт она теперь
не просто в руке держала, а прикрывала им ехидную улыбку, а в
нарисованных глазах плескалось злорадство. На миг мне показалось,
что изображение шевельнулась, и с перепугу я так шарахнулась, что
чуть не упала, запнувшись о край ковра.
В ванную пробиралась осторожно,
протерев спиной дальнюю от картины сторону дверного косяка.
Оказавшись внутри, тут же заперлась, поясом от пеньюара привязала
ручку к вешалке для полотенец и только после этого повернулась к
раковине. Ну, что сказать…
Один взгляд в зеркало, и тут же стало
понятно, что Джервальт просто пугал. Потому что таких лохудр в
постель не тянут не только принцы, но даже дворники.
Пусть мазь почти полностью впиталась
и больше не высвечивала вены, но пятна маски под глазами никуда не
делись – ещё и расползлись по щекам неопрятными потёками. А волосы
после путешествия через портрет походили на охапку сена.
Кое-как распутав это безобразие, я
заплела косу, умылась – и плевать на синяки, – и наконец занялась
оттиранием осквернённой бордельным инвентарём конечности. После
всех процедур навалилась неимоверная усталость. Очень хотелось
просто сползти на пол я тут же и уснуть. С трудом переборов это
желание, я поплелась в спальню.
Умом понимала, что из опасного в
комнате только портрет – ведь ни на что иное поисковые искорки не
указали, – но всё равно казалось, что сейчас и постель провалится
куда-нибудь, и шкаф набросится и проглотит. Я даже сходила в
гостиную, чтобы убедиться, что ничего пригодного для сна там
нет.
Пришлось вернуться и завесить картину
покрывалом, закрепив его на стене простеньким заклинанием липучки.
А ещё надеть вместо пеньюара плотный махровый халат, чтобы, если
что, в новые неприятности угодить в чуть более приличном виде. Я бы
и платье надела, но все они были слишком тесными для сна.