***
Не зря считается, что мозг человека
— это самый энергозатратный орган, а мыслительный процесс требует
больше калорий, чем разгрузка вагона с углём. Пару часов раздумий о
самом себе вызвали у меня такое чувство голода, которое обычно
называют «волчьим». Это когда готов съесть всё, что угодно, включая
висевшие на соседней рябине засохшие ягоды.
Привычно взглянув на запястье левой
руки, я обнаружил там характерные следы, но самих часов там не
было. Странно. В прошлой жизни я без часов из дома не выходил.
Похоже, что и тут у меня были аналогичные привычки. Тогда где же
часы?
Может быть они остались в той
комнате, где я очнулся? Тогда это ещё один повод наведаться туда. А
главной причиной, как я уже сказал, был голод. Если там был диван,
значит я там иногда ночевал. А в таком случае, там вполне мог быть
холодильник или какой-нибудь шкафчик с продуктами...
***
У меня хватило ума не переться в ту
же секунду на пожарище, а понаблюдать за ним издалека. Судя по
всему, все спецслужбы уже выполнили свои непосредственные
обязанности и отбыли восвояси. Привычка огораживать место
происшествия жёлтыми лентами с чёрными надписями появится намного
позже, а в 1979 году милиция ограничилась поверхностным осмотром.
Пожарные залили горевший подвал водой, нашли обгоревший труп,
сообщили куда следует. Труп увезли. В предрассветных сумерках
лазить по пепелищу желающих, кроме меня, не нашлось.
Все эти мысли промелькнули в моей
голове за пару секунд, сам же я наблюдал за чёрным провалом входа,
хваля себя за то, что в своё время увлекался классическими
детективами и теперь смог применить метод дедукции на практике.
Урчащий живот придал смелости, а
перекатывающиеся под курткой мышцы убеждали использовать их по
назначению, вместо того, чтобы сидеть скрючившись за старым
мусорным баком.
Первый раз в жизни я оказался на
пепелище. Сразу скажу, что впечатлений хватило на всю оставшуюся
жизнь. Те пять-десять минут, что я провёл в засаде, мне очень
помогли. Ведь от пожара полопались лампочки под потолком и сгорела
проводка, поэтому, зайди я туда раньше, мог бы легко сломать ногу.
А так, едва я начал спускаться, из-за орешника появились первые
солнечные лучи и осветили весь длинный чёрный коридор. Теперь я
хотя бы видел, куда можно поставить ногу. Пустые бутылки
потрескались, ящики сгорели, весь этот хлам чадил и вонял. Но меня
интересовала комната, в которой я очнулся. Так, вот и вход в
неё.