— Я думала, что наши дела окончены, — негромко сказала
Мустислава, — я встретила человека, отмеченного знаком — и помогла
ему добраться до твоего мужа. Но то, что я исполнила твою просьбу
не значит, что я рада видеть тебя в святилище Хозяйки Леса.
За ее спиной раздвинулись ветви деревьев — и на берег озера
вышла Саломея бат Шломо. Губы ее искривились в понимающей усмешке
при виде пленника.
— Я так и поняла, что хазарин тебе понадобился именно для этого.
Что же, редко когда твоя богиня получает сына самого
джавли-бека.
— Что тебе за дело до меня и моих богов? — огрызнулась ведунья,
— или думаешь, я не знаю, что твой народ признает только
одного-единственного бога.
— Мой народ много старше чем ты думаешь, — усмехнулась Саломея,
— и за годы Галута с ним случалось всякое. Мы слишком долго жили
средь го...разных народов, чтобы ничего не перенять у них. Даже в
моих жилах, как и в жилах многих здесь течет самая разная кровь —
от тавров до гуннов. В Самкерце, когда он еще звался совсем иначе,
мои предки молились вместе с эллинами Богу Высочайшему, в котором
греки видели Зевса, а мы — Яхве, также как многие из нас, во
Фригии, почитали Сабазия-Саваофа.
— Я не знаю о чем ты говоришь, — настороженно ответила
волхвиня.
— Об этом мало кто знает и из моих соплеменников, — пожала
плечами Саломея, — но я — дочь рабби, мудрейшего из знатоков
Закона...
— Закона что считает, что нет иных Богов, кроме вашего....
— Так считал мой отец, — кивнула Саломея, — и иные рабби, что
жили в землях Хазарии. Но сейчас все они мертвы, как и мой отец.
Знание им Торы и Талмуда не помогло его дочери, когда ее и других
иудеек, сам бек велел сделать «общими женами» всех кто принял Белую
Веру. Поистине чудом — божьим или чьим-то иным,- стал тот
мадьярский набег на Саркел и иные крепости по берегам Бузана.
Хазары предали мадьяр на растерзание печенегам — и оставшиеся без
жен мадьяры взяли в супруги дочерей Израиля. Я, как дочь рабби,
считалась самой родовитой из пленниц — поэтому и стала женой
Альмоша. И я же, что тайком от отца, читала его свитки, стала во
главе нашей общины, — пусть ни один обычай и не видит женщину как
знатока Закона. Но меня признали — не только женщины, но и те
мужчины, что избежали Избиения и, со временем, перебрались
сюда.
— Зачем ты мне рассказываешь мне то, что я знаю и без тебя, —
хмуро посмотрела на нее Мустислава, — думаешь, мне есть дело до
того по каким законам живет твой народ?