Начался аукцион. По правилам для повышения
ставки нужно использовать приглашение — красное, с тиснением, его
хорошо видно издалека.
Пока показывали основные лоты, мы с Ханем
сидели с каменными лицами и ни разу не подняли приглашение. С
молотка ушло много ценностей, и за каждую у меня болела
душа.
Потом пришло время трёх секретных лотов.
Казалось, когда их объявили, оживились все. Я надеялась, что за
золотым Буддой не будет много охотников. Тем более, кому он нужен,
если о том, что он — ключ, знает только наша семья?
—
Стартовая цена тридцать шесть тысяч долларов, — обьявил аукционист,
когда вынесли нашего Будду.
В
смысле, ещё не нашего, но брат готов был это исправить, поэтому
мгновенно поднял приглашение.
—
Отлично, — обьявил аукционист, — тридцать шесть тысяч пятьсот раз…
тридцать семь тысяч!
Он
указал в зал. Тот кореец с осветлёнными волосами тоже поднял
приглашение.
Хань не собирался сдаваться, а соперник —
уступать, и началась настоящая война. Бедный аукционист только и
успевал туда-сюда указывать рукой и выкрикивать:
—
Тридцать семь тысяч пятьсот!
—
Тридцать восемь!
—
Тридцать девять!
…
—
Сорок пять!
Каждая фраза звучала как приговор.
Я
вжалась в стул. Из-за корейца мы попадали на огромные деньги, а
обстановка в зале накалялась.
—
Пятьдесят! — гаркнул аукционист.
Я
схватила Ханя за руку.
—
Ну все. У тебя же нет столько денег.
Он
поднял напряженный взгляд на противника.
—
Пятьдесят тысяч долларов раз, пятьдесят тысяч долларов два… —
нагнетал аукционист.
Кореец самодовольно усмехнулся, глядя на нас,
так и хотелось подправить ему выражение лица.
Если Ханю бросали вызов, он с удовольствием
его принимал, и ему было плевать на последствия. Так случилось и
теперь.
Он
сжал кулак, ударив по колену, и поднял приглашение.
—
Пятьдесят пять! — объявил он, повысив тем самым шаг на целых пять
тысяч.
Кореец повернулся к нам, окинув таким
высокомерным взглядом, будто взглянул на мух.
—
Шестьдесят пять, — холодно бросил он.
Хань вскочил, из-за чего гости взволновано
заерзали на местах. Обстановка уже не просто накалялась, она
полыхала.
—
Сто тысяч долларов, — заявил брат.
Я
ударила себя по лбу.
Все смотрели на Ханя как на дебила. Я не
могла их за это винить.
Нас наверняка знают. Дети из клана Цзюй
устроили цирк на аукционе. Новость быстро дойдёт до нашего
отца.