Утро для сектантов начиналось в шесть утра с молитвы и речи
главного. Пока члены секты принимали благословление, дежурные
женщины спешили на кухню, чтобы накрыть столы. Сами они торопливо
перекусывали остатками ужина в пять утра.
После все расходились по рабочим местам. Мужчины отправлялись с
отрядом в город, через уязвимости в тоннелях, о которых проведал
главный. Они грабили склады Полярного, чтобы раздобыть еды, оружие,
теплые вещи, но по чуть-чуть, чтобы пропажу не заметили. Самые
неудачливые охраняли ворота воинской части, трясясь на ледяном
ветру. Знакомые с инженерным и строительным делом ремонтировали
сломанные электронные приборы, сантехнику, крышу или лестницы.
Воинская часть долгое время пустовала и работы здесь оказалось
немало, чтобы жить хоть в каком-то подобии комфорта.
Женщины в секте были еще более бесправны, чем в Полярном, здесь
они считались обслугой: стирали, готовили, убирали. Одиноким
приходилось труднее всего, любой холостой мужчина мог легко заявить
на нее права и отказывать у той права не было. В таком случае ее
ждало жестокое наказание, гораздо хуже того, что мог с ней сделать
мужчина.
Светлана пришла в секту за мужем, которому стало душно в городе,
и пока благоверный чистил оружие для военных, она получила наряд на
уборку комнат вместе с одинокой девушкой Катей. Закончив в одной
спальне, они вышли в коридор, чтобы набрать воды в общественном
туалете, который располагался на этаже. Катя тихо рассказывала
Светлане, что сюда ее привез отец и девушка думала, что они будут
жить вместе, но их расселили. Отца отправили жить в казармы, а Катю
на этаж выше.
— Я здесь всего месяц, но мне страшно каждую ночь. Каждую божию
ночь. Потому что приходят холостяки и берут любую. Кого захотят,
того и берут. Меня брали уже дважды, а я умоляла оставить в покое,
— шептала Катя. Она говорила быстро, быстро, словно боялась не
успеть рассказать эту страшную правду. Девушка покусывала кончик
платка, накинутого на голову, словно он мог спасти ее от рвущихся
из души рыданий. — Отец привел меня в очень плохое место. Он думал
здесь старый Бог, от которого отошли в Полярном, вера, а тут...
— Замолчи, — шикнула на девушку Света, испуганно оглядываясь. —
За такие речи нам обеим разукрасят задницы в кровь. У моего мужа
тяжелая рука и жесткий ремень. Я неделю не могла сидеть после
последней порки. Молчи и терпи. Не гневи Бога. Такова воля его, а
мы все его слуги.