Дед проводил нас до самого бабушкиного дома. Под абрикосом
припарковалась оранжевая «шестерка». Окна зала были распахнуты, и
оттуда лилось: «Это наш счастливый случай, больше ты меня не
мучай»… Ноздри щекотал аромат жарящегося мяса, доносились голоса.
Мама протянула руку к калитке, не решаясь ее распахнуть, и тут из
кухни вышла молодая женщина, крашеная в темно-рыжий, с миской
салата в руках, сделала два широких шага, увидела маму и
замерла.
Калитку открыл я – она чуть не отвалилась, чиркнула по земле.
Тетя Ира крикнула:
— Ма-ам! Андрей!
Из дома нехотя вылез смутно знакомый парнишка в джинсах и модной
футболке, стриженный под площадку: виски и затылок лысые, на
макушке волосы торчком. Круглое лицо, оттопыренные уши, глубоко
посаженные глаза, и рот, как у лягушки – большой и безгубый.
Тетка протянула ему миску.
— Неси в дом! – А сама шагнула навстречу маме, похожая и
совершенно другая, пригладила волосы, торчащие в разные
стороны.
— Олька, — шепнула она, сделала еще шаг и сгребла маму в
объятия. — Как же я рада!
Я тихонько наблюдал со стороны и вспоминал их детские
фотографии, где они были похожи, как близнецы. Сейчас осталось едва
уловимое сходство: темно-зеленые глаза, носогубный треугольник,
будто бы великоватый для такого лица. Тетя Ира на полголовы выше,
круглее и, хоть она старшая, но выглядит моложе лет на пять.
— Идем в дом, все готово, осталось дождаться только шашлыки, их
Толик жарит.
Кто такой Толик? Очередной муж тети Иры? Скоро узнаем.
Воссоединившиеся сестры шагнули на порог, спешащие навстречу Наташа
и Борис расступились. Ко мне подбежала сестра, шепнула:
— Ну что? Как съездили?
— Результат примерно через три дня, — ответил я. – Может,
раньше, но это вряд ли. Мама изведется за это время.
— А сам что думаешь?
— Нормально все. Уверен.
В той реальности рака у мамы не было, были доброкачественные
узлы в щитовидке, но червячок сомнения все равно подтачивал, ведь
все теперь по-другому. Тут одна семья распалась, вторая
соединилась, гопник Каюк вроде взялся за ум, но передал эстафету
смерти Вичке Плечко.
Наташка покосилась на выход и прошептала:
— Андрюша этот такой дебил! Так и хочется ему втащить!
— Ты не рви на груди своей рубашку, — пела какая-то певичка, —
изменил, так душою не криви…
— Уходи и люби свою Наташку, — фальшивя, подпел Андрей,
спустился по ступеням – что Зевс к смертным снизошел – протянул мне
руку. – Андрей.